Главным его постулатом было то, что Овергор добился преимущества, но перестал прогрессировать. Все его козыри на Парапете были давно известны и изучены противниками. Оставался вопрос лишь в том, как скоро враги найдут способ, чтобы их нейтрализовать.
— Они бы уже нашли, — утверждал Риордан. — Но мы постоянно выбиваем у них лучших из первой десятки. И каждый раз им приходится начинать заново. Но при этом мы сами остановились в развитии. Просто смотрим на всех свысока и ждем, когда кто-то подберет ключ к нашей системе.
Пресловутая система подготовки Овергора зиждилась на нескольких краеугольных камнях. Первым их них была физическая подготовка бойцов: не закрепощенность мускулов, скоростная работа и силовая выносливость. Мышцы овергорцев были тонкими и эластичными, каждый из них легко перемещался и великолепно владел собственным телом. Чтобы реализовать эти козыри в полной мере Овергору требовалось оружие ближнего боя: мечи, сабли, шпаги и ятаганы. Все вышеперечисленное являлось лишь фундаментом подготовки, а главным преимуществом над остальными Школами боя был непревзойденный овергорский стиль. В нем импровизация и талант ставились выше техники и обученности. Именно поэтому поединщиков Овергора было так сложно просчитать. Много лет назад Риордан совместно со Скиндаром ввели термин, который доводил до нервной дрожи Мастеров войны всех прочих стран. Этим термином стало боевое мышление. Поединщик Овергора быстро просчитывал противника, а потом за счет собственных нешаблонных действий ставил перед ним неразрешимые задачи.
— Нам нужны не ремесленники, а художники, — часто говорил Риордан на теоретических занятиях. — Ваше тело не закрепощено. Это важно. Но самое главное — это свобода разума. Противник пытается прочитать вас и обращается мысленно к своему техническому арсеналу, чтобы выбрать оттуда подходящий прием или связку. Так вот в этот момент он уже мертв. Потому что он тратит время, работает по шаблонам, и его разум закрепощен. А вы действуете на рефлексах и импровизации. За вами невозможно угнаться. Вы всегда будете опережать врага.
Все это вместе дало еще один краеугольный камень — боевую харизму. По сути, это было нечто эфирное и неощутимое. Но овергорские поединщики часто добивались преимущества еще до мгновения, когда над Парапетом раздавался лязг клинков. Они подавляли уверенностью в собственном превосходстве. Иногда враг оказывался надломлен еще до начала поединка. Человек готовился к этому бою всю жизнь. Он в совершенстве знает математику передвижений, все виды блоков, уклонов и выпадов. Он наполнен решимостью. Но на Парапете он вдруг сталкивается с существом, которое будто бы из другого мира. Оно отвергает все каноны фехтования, двигается молниеносно и навязывает собственный стиль ведения боя. Овергорцы принуждали противника выживать.
Тем не менее Риордан считал, их Академия слишком долго почивает на лаврах и варится в собственном котле. Он искал решение и нашел его. Его реформа должна была изменить всю систему отбора бойцов, их подготовки, и окончательно сделать Овергор недосягаемым для противников.
Каждой стране разрешалось иметь не более пятидесяти поединщиков. Таков был всеобщий закон проведения войн. Любая нарушившая его страна сразу становилась мировым изгоем. У Овергора в настоящий момент их вообще было на одного человека меньше, потому что Мастер войны до сих пор числился в этом списке.
Пятая десятка была десяткой новобранцев. Туда попадали перспективные выпускники региональных Воинских школ, но в ней мог оказаться юноша ни разу не державший в руках оружие. Для этого он должен быть намного более быстрым и юрким, чем его сверстники. За следующий год эти качества в нем пытались развить еще сильнее. Преуспевали не все. Не более трех-четырех человек из пятой десятки переходили в четвертую. В основном, потому что кроме рефлексов менторы Академии смотрели на храбрость, решительность и желание юноши стать поединщиком. В четвертой десятки числились новобранцы. Те, кто уже прошел все этапы отбора и официально принят в Академию. После нескольких лет тренировок лучшие из новобранцев переходили в третий состав — десятку кандидатов. В ней состояли сложившиеся мастера со своей боевой специальностью. За их прогрессом внимательно следили начальник учебной части и Мастер войны, чтобы решить, когда кандидат станет достойным второго состава — десятки резерва. Попасть в нее означало, что боец точно выйдет на Парапет. Это лишь вопрос времени и потерь в основном составе. И вершина пирамиды — собственно, поединщики Овергора. Те, кто раз за разом добывал для него победу в войнах. При этом из первой десятки можно было запросто вылететь во вторую и даже в третью. Это случалось, когда боец снижал требовательность к себе или заболевал звездной болезнью. Но чаще из основного состава уходили сразу в отставку. Или человека забирал Парапет Доблести, и его памятник появлялся в Парке монументов.
Все эти правила действовали много лет. Подобные были в ходу и в других странах — Фоллсе, Меркии, Крайоне, Хашеме, а также у остальных, кто участвовал в войнах. Действенность этой системы не подвергалась сомнениям. Она воспринималась всеми, как некая данность.
Именно ее вознамерился сломать Риордан в своей Большой реформе. Прежде всего он предлагал широко открыть двери Академии для наемных мечей. Заменить десятку кандидатов на десятку «рогрейнов». Победный ореол Овергора призовет к нему лучших мастеров клинка со всего мира. А заодно обеспечит приток свежей крови. Резерв и основной состав Риордан вознамерился перемешать и сделать две полноценные боевые десятки. А с «рогрейнами» их станет и вовсе три. То есть теперь каждую войну Овергор должен был выбирать поединщиков из тридцати равноправных кандидатов. Это, по замыслу Риордана, резко подстегнет конкуренцию, а значит — завершит период застоя.
Чтобы при этом не сломался цикл подготовки воинов, Риордан собирался передать начальный этап обучения региональным школам. Ввести там единую программу. Начать с Воинских школ Венбада, Гроендага и Зомердага, а уже после дотянуться до более мелких. Таким образом в столицу будут приезжать уже сложившиеся мастера, а не зеленые новобранцы.
Когда «Проект Риордана» был готов, его представили королю и первому министру. После многочисленных дискуссий его величество Унбог одобрил реформу, а визир отнесся к ней с сомнением, потому что она предполагала серьезные дополнительные расходы. Десятка «рогрейнов» стоила бы казне вдвое больше, чем три состава овергорских поединщиков. Региональные школы тоже предстояло финансировать. Раздел победных контрибуций подлежал пересмотру. Но все это компенсировалось тем, что Овергор должен был упрочить свое лидерство на Парапете. Это значит больше денег для страны, больше славы ее бойцам и больший почет ее монарху. Так что аргументы визира были отвергнуты.
И тем не менее реформу отложили. По инициативе самого Риордана. Коричневая папка с кипой бумажных листов перекочевала в один из ящиков стола Скиндара. Мастер войны еще раз все взвесил и предложил повременить с началом проекта. Слишком это была непопулярная мера на фоне всеобщего благоденствия. Народ возмутится тем, что отечественных поединщиков отодвинули в сторону ради «рогрейнов», да и сами бойцы тоже буду обескуражены. Он сказал тогда королю Унбогу:
— Нужно дождаться подходящего момента.
Почему Риордан решил вновь вернуться к своей реформе? Тому была причиной война с Крайоной и запредельная ставка. В случае победы на Овергор свалится несметное богатство, и это окончательно заткнет рот визиру. Кроме того, велика вероятность отставок поединщиков. В новой системе им тут же найдется применение. Именно их Риордан решил направить менторами в Воинские школы других городов.
Работа над проектом отвлекла его и поглотила все свободное время, в чем он остро нуждался. Главным образом потому, что его настроение в эти дни напоминало качели. Он постоянно возвращался мыслями к Ноа. И стоило его чувствам улететь куда-то к розовым облакам, как он обрывал себя и начинал ругать последними словами. Его слуге, его верному другу и помощнику несколько дней назад воткнули кинжал в сердце, причем в собственном доме Риордана, а у него все помыслы только о девчонке. Это вместо того, чтобы строить планы мести!