Итог его поединков оставлял почву для сомнений. Он уже решил, что будет работать против дуэлянтов Братства вторым темпом. Следить, читать, опережать. А все потому, что атака требовала гораздо больше выносливости, чем оборона. Это многочисленные перемещения, работа ног, финты и переводы с уровня на уровень. Еще больше, чем в скорости Риордан сомневался в собственной выносливости. Ему тридцать пять. Противники будут на десять лет моложе, а может и больше. Тому же Тамуру едва стукнуло двадцать два. А значит, в том случае, если поединок затянется, они дольше сохранят свежесть. Итак, тактика упреждения отпадала. Оставалась чистая контратака после уклонения или его излюбленное завлекание. Это когда шаг за шагом противник заманивается в ловушку, и в нужный момент боец чуть приоткрывается, провоцируя на удар. Дальше следует расплата. Поединщики Овергора применяли два вида завлекания: чистое и с разменом. В последнем случае боец получал неопасную для жизни рану, но при этом часто насмерть поражал своего противника.
Риордан размышлял над планом своей будущей дуэли, когда один из прислужников позвал его в учебную часть к Скиндару. Письменный стол капрала сегодня был завален бумагами. Счета, накладные на товар, расписки и прочие документы. Скиндар кивнул Риордану на прямоугольный столик в углу, на котором лежало всего несколько исписанных листов.
— Завизируй увольнительные.
В мирное время поединщикам было положено два дня выходных: воскресенье и понедельник. В первый можно было развлечься, а во второй заняться делами. Поединщики — богатое сословие, и многие из них имели доли в различных предприятиях, потому что каждый нормальный человек хочет позаботиться об источнике дохода, который обеспечит его после окончания военной карьеры. Для этого и был предназначен понедельник. В этот день после выходных конторы вновь открывали свои двери. Так что воины могли как следует отдохнуть в воскресенье, а в первый рабочий день недели решить свои деловые вопросы.
Но на время войны их увольнительные сокращались до одного дня. И теперь им предстояло выбирать — развлечения или бизнес. Каждую увольнительную подписывал лично Мастер войны. А начальник учебной части строго надзирал за тем, кто во сколько вернулся и в каком состоянии.
Скиндар некоторое время наблюдал, как легко чертит свои росписи Риордан, а затем буркнул:
— Там две особые просьбы. Они в самом низу стопки. Сам решай — утверждать или нет.
Риордан быстро добрался и до них. Первая была от Злого. Он запрашивал отпуск на целую неделю. Мастер войны вздохнул:
— Как считаешь, хватит ему?
— Клянется, что да, — ответил Скиндар. — Лучше подписать, а то сорвется.
Злой был твердым бойцом первой десятки. И единственным из всех, кто имел пагубное пристрастие к горячительным напиткам. Любого другого такой порок давно бы исключил из когорты элитных бойцов, выходящих на Парапет. Но не Злого. Его тренировки после запоев были похожи на самобичевание. Он нещадно истязал себя и доводил до такого необузданного состояния, что выходил на Парапет в состоянии запредельной ярости. Все дружины мира боялись Злого. В бою он напоминал одержимого. Профессионалы обнажают оружие, чтобы сразиться за свою страну. Злой вступал в поединки, чтобы пролить чью-то кровь. Его фигура уже стала легендарной. И он готовился к боям по собственной системе, которая включала в себя банальный запой.
— Когда-нибудь он нарвется, — проронил Риордан, подписывая увольнительную.
— Ему давно пора заканчивать. Но Парапет самое безопасное место для такого, как он. Мне жутко даже представить, что он может натворить, когда окажется на гражданке, — ответил Скиндар.
Перед каждой войной они обменивались подобными репликами. Но в нужный день Злой выходил на Парапет и вновь оказывался в числе тех, кто добыл для Овергора очередную победу.
Риордан взглянул на нижний листок стопки и нахмурился. Это было прошение от Жаневена. Он просил перенести ему увольнительную на субботу.
— А с этим что не так? — поинтересовался Риордан.
— Понятия не имею. Говорит, что личные дела. Откажи, да и дело с концом.
Риордан почувствовал, как когтистая лапа ревности легла ему на грудь. В субботу выходной у Ноа. И она не сможет встретиться, потому что из Венбада приезжают ее родители. Жаневен тоже хочет увольнительную в субботу. А может… Да нет же! Ну, почему ему в голову лезет эта чушь?
Риордан усмехнулся и осуждающе покачал головой. Любовь может превратить человека в ревнивца, это общеизвестно. Про ревность так и говорят иногда — обратная сторона любви. В некоторых случаях добавляют, что это следствие неуверенности в себя. Ревность Риордана было совсем иной природы. Она проистекала из страха. Он чувствовал, как много стала значить для него Ноа. С ней теперь были связаны все его надежды на будущее. Его счастье и горе теперь находились в ее нежных ручках. Страх лишиться любви, страх испытать глубочайшее разочарование заставлял Риордана ревновать.
Интересно, он сможет когда-то полностью доверять ей? Наверное — да. Наступит день, когда их отношения станут настолько прочными, что он перестанет опасаться. Но также ему были известны примеры, когда ревностью люди дотла сжигали любовь и портили все хорошее, что между ними возникло.
«Быть с тобой, принадлежать тебе — это все, что мне сейчас нужно». Риордан глубоко вздохнул и решительно сбросил с груди когтистую лапу ревности. Он подписал увольнительную Жаневену с легким сердцем и улыбкой на губах.
— Мало ли, какие у парня дела, — объяснил он Скиндару. — У нас все-таки Академия, а не монастырь.
Капрал в ответ лишь равнодушно пожал плечами.
Но на следующий день Риордан все же не смог устоять и проверил журнал охраны на входе. Напротив имени Жаневена было написано — «21.30. БН». «БН» — означало «без нареканий». Следовательно боец прибыл в разрешенное режимом время, и его внешний вид и состояние не вызвали у охраны никаких комментариев.
Риордан покрутил головой, досадуя на себя. А что он вообще рассчитывал там увидеть? «Вид имел встрепанный, на щеке след от помады, на шее отметина от поцелуя»? Тем не менее, на разминке он бросил в сторону Жаневена несколько внимательных взглядов. Боец был собран, сосредоточен на упражнениях и вообще имел вид человека, погруженного в собственные мысли и проблемы. Риордан даже хотел подойти к нему и побеседовать. Все ли в порядке у парня? Может быть из Венбада пришли недобрые вести?
Но потом случился инцидент с Жонглером и отодвинул на задний план все остальное.
Как Злой, Жонглер по праву считался бойцом основного состава. Его боевой стиль был построен на универсальности. Почти все поединщики одинаково хорошо владели обоими руками, но Жонглер довел это качество до совершенства. Его оружием был легкий прямой меч, который боец в процессе дуэли мог быстро перебросить в другую руку, чтобы нанести разящий удар. Все противники знали это, но каждый раз были вынуждены тратить толику своего внимания на ложные финты Жонглера. А тот плел кружева своих фокусов, а иногда даже глумился над соперником. Зрители обожали поединки Жонглера. А букмекеры просто боготворили, потому что ставки на его дуэли иногда устанавливали рекорды. Зато его ненавидели лютой ненавистью все соперники, да и партнеры по тренировочным боям также недолюбливали Жонглера, считая, что тот проводит спарринги в издевательской манере.
И вот результат — во время учебного боя с Криолом, Жонглер пошел в легировании, но не успел закрыть замок. Партнер вырвал руку из захвата и раздраженно отмахнулся мечом. Его клинок скользнул по гарде и врезал Жонглеру по запястью. Брякнул меч, выпавший из руки виртуоза. Через десять минут, когда прибежал доктор Арильот, кисть Жонглера напоминала сдобную булку. Через час они вдвоем вернулись из медицинского крыла Академии. Рука Жонглера висела на перевязи. Вердикт доктора был неутешителен — у бойца сломано сразу несколько костей кисти. До начала войны перелом срастется, но руке не успеет вернуться прежняя подвижность.