– Поражаюсь вашей осведомленности, Жан. Даже мне ничего узнать не удалось.
– Ничего странного. Буквально до недавнего времени продажа товара происходила неподалеку от Нового Орлеана. Очевидно, Лафит решил не терять времени на дополнительные перемещения, вот и приоткрыл тайну паре торговцев. А там понемногу пошли круги по воде. Вот и мне вчера шепнули на ушко. Кстати, хотите еще одну новость, о которой сегодня наверняка будет говорить весь город?
– Разумеется, – не стал чваниться Гюсак.
– Помните, то и дело возникали голоса о необходимости покарать казаков?
– Конечно.
– Свершилось. Правда, кара пала на тех, кто отправился это проделать. Но разве есть в том особая разница? – улыбнулся Липранди.
– Как это? – не понял француз.
– Подробностей пока не знаю. Так, в общих чертах. Некие плантаторы объединили свои силы, взяли своих присных, присоединили к ним каких-то разбойников и напали на одну из казачьих станиц. Не учли лишь одного, очевидного любому, кто сталкивался с русскими: казаки – извечные воины. Про них можно сказать и хорошее, и дурное, однако служба у них всегда на высоте. А дерутся они так, что от противника лишь перья летят. В общем, налетчиков расколошматили. Многих убили, зато уцелевшие удирали, словно на крыльях. Один уже утром был в Новом Орлеане. С чем его можно поздравить. Набегом же руководил какой-то Маккойн или Маккейн.
– Маккуйн, – машинально уточнил Гюсак.
– Особой разницы не вижу.
– Известная личность, один из богатейших землевладельцев Луизианы. А уж люди у него – один к одному. Их едва ли не каждый в штате боится.
– Теперь местные жители могут позабыть свои страхи, – с иронией прокомментировал Липранди.
– Вы что? Маккуйн такой авторитет, за него столько людей вступится вплоть до губернатора! Вы не знаете, он жив?
– Губернатор?
– Нет, Маккуйн. Губернатору ничего не сделается.
Липранди пожал плечами и лишь затем сказал:
– Понятия не имею. Вы думаете, беглецам было время посмотреть, не случилось ли что-нибудь с начальством? Но, думаю, к обеду станет известно.
Гюсак ушел и через минуту вернулся с бутылкой.
Отказываться Липранди не стал. Мужчины выпили, и лишь после этого Гюсак спросил:
– Скажите, Жан, вы ведь уже сталкивались с казаками. Они могут в отместку напасть на Луизиану?
– Если на всю, то в чем смысл? На завоевание целого штата нужен приказ начальства. Тогда вопрос: нужна ли России война? Как вы думаете?
– Вы шутите, Жан? Сейчас им необходимо навести порядок в Мексике. Зачем им еще земля?
– Вот вам и ответ, – кивнул Липранди.
Гюсак наполнил стаканы вновь:
– А если сузить вопрос? Скажем, вероятно ли нападение на асиенды? Того же Маккуйна или другого, на кого выведет след? На случайного плантатора, в конце концов?
Липранди не спеша выбил трубку, прочистил мундштук, а затем принялся набивать ее вновь.
– Тогда ответьте мне – будут ли наказаны Маккуйн с компанией за нападение на войска другого государства?
– Войска?
– Казаки являются военным сословием и иррегулярным войском Российской империи. Поэтому нападение на них все равно что нападение на русскую армию, – пустив щедрый клуб дыма, пояснил Липранди.
Гюсак выпил в одиночку и затем сказал:
– Кто же будет наказывать состоятельных и уважаемых граждан?
– Правительство. Есть же губернатор, полиция.
– Если бы Маккуйн натворил нечто подобное на территории штата, его бы, без сомнения, наказали. Оштрафовали, а то и вообще бы могли посадить. Но все, что происходит на чужой территории, властей не касается.
– Странно. По-моему, любое преступление является преступлением, где бы оно ни совершалось.
– Вы просто никогда не жили в Америке. Здесь все иначе, и европейские законы и традиции практически не действуют. Менее всего – в бывших британских колониях.
– В этом случае почему бы плантаторам не вкусить того, что они старались проделать с другими? По мне, так будет просто справедливо. На деле же – кто знает, во что все выльется? Но вам-то что за дело до местных разборок?
– Признаться, просто любопытно. Никогда не имел дел с казаками, но тот факт, что они разбили людей Маккуйна, говорит о многом. Интересно посмотреть на этих воинов. Я видел многих знаменитых флибустьеров, разбойников, местных офицеров, но никогда не встречался ни с одним казаком.
– Так поезжайте в Тешас и посмотрите, – предложил Липранди. – Хотя не столь давно это можно было увидеть и в Париже.
– Пока не знаю. Русские меня несколько настораживают. Я же с ними тоже не сталкивался. Кого бы я действительно желал увидеть перед отъездом – это графа Резанова. Хотя на казаков все же хотелось бы взглянуть.
Липранди улыбнулся и внимательно посмотрел на партнера:
– Все прекрасно. Может, у вас и будет подобная возможность. Но пока я предлагаю выбраться в город и послушать, что говорят. Чувствую, можно услышать немало интересного. А уж преувеличений наверняка будет столько… – И Жан покачал головой.
19
Новый Орлеан бурлил. Новость о разгроме соединенного отряда плантаторов успела облететь всех. Встречаясь на улицах, мужчины первым делом спрашивали, не слышали ли, а затем начиналось обсуждение случившегося.
Кое-кто злорадствовал, но подавляющее большинство откровенно возмущалось коварством русских казаков. Последнее слово стало неожиданно популярным в Новом Орлеане, как задолго перед тем становилось известным всем в Пруссии, в германских княжествах, в Италии, во Франции…
Предыстория случившегося не составляла ни для кого тайны. Потому и мнение новоорлеанцев было почти единодушным. Мужчины были возмущены нападением казаков на едущий наказать их отряд. То тут, то там слышались крики наиболее яростных граждан с требованием воздать по заслугам коварным казакам, а лучше – истребить их поголовно, чтобы никто и никогда не осмеливался покушаться на неотъемлемые права свободного человека иметь в услужении рабов.
Но крикунов было не столь много, хотя именно они бросались в глаза. Многие просто слушали их, согласно кивая или лишь изредка в наиболее ответственные моменты поддерживая гневный крик. И конечно, была масса таких, которые возмущались вместе со всеми, но никаких ответных мер не предлагали. Разве что требовали как можно скорее сообщить о случившемся президенту, а он пусть решает, что лучше сделать в подобном случае.
Все это происходило на улице. В «Кафе беженцев», в которое заглянули Липранди и Гюсак, криков было значительно больше. Оно понятно: все-таки люди здесь собирались более состоятельные, ответственные перед обществом за собственное процветание. Соответственно, помимо обличений и призывов тут звучали более взвешенные мнения об ответных мерах.
Кое-кто, напирая на малочисленность казаков, предлагал решить проблему собственными силами. Мол, недостатка в волонтерах не будет, можно даже достать несколько орудий, да и пользоваться ими некоторые умеют.
Кое-кто агитировал за привлечение армии. Мотивация была проста: армия существует для защиты граждан Североамериканских Штатов от любой угрозы извне. Разве же тут не угроза, и кровь невинно убиенных не вопиет к небу об отмщении?
Прозвучали радикальные предложения: обратиться в конгресс и лично к президенту с требованием вышвырнуть новых властителей Мексики из Америки прочь.
– Собственно, русских там горстка, – вещал один из радикалов. – Мы же с англичанами справились, а уж с русскими…
– Раз Испания продала свою бывшую колонию, надо признать законным находящееся на нашей территории мексиканское республиканское правительство. С этими мы всегда договоримся, – вторил ему другой.
Не беда, что слово «этими» было произнесено с издевкой. Главное для любого республиканца – это признание. Разве столь важно, кем и какой ценой?
– Но, господа, это же война! – сообразил третий. – До тех пор пока в деле не участвует армия, никаких претензий никто нам не предъявит. У России нет сил идти против нас. Тут же ситуация изменится. Готов ли президент объявить войну?