Карлик нервно отпрыгнул в сторону, услышав в слове «покой» дополнительный смысл.
— Да у меня покровители есть! Сделаешь мне что — и они тебя размажут! Да ты знаешь, кто за мной!..
Да какая разница, кто за тобой, если ты сам по себе ни на что не годен. И, в отличие от покоя, покровители не будут длиться вечно. В этой тусовке за тебя заступаются только, пока ты жив — мертвым ведь не выкатишь ценник.
Я резко шагнул к нему и еще раз стиснул красное горло, которое он так непредусмотрительно оставил открытым, разоравшись.
— У тебя сутки на размышление. А через сутки я заберу все то же самое силой. Прими правильное решение, если хочешь покой.
Моя рука разжалась, и задыхающееся тельце с грохотом рухнуло на пол, сгребая пальцами воздух, словно планируя заталкивать его в рот. Я же вышел в коридор, у стены которого стояли Глеб и Ника. Тяжело моргая, она потирала глаза и заметно покачивалась.
— Пойдем, — сказал я.
Друг подхватил ее с одной стороны, я — с другой, и быстрым шагом мы направились к выходу. Балерина, как пьяная, болталась между нами, теряя равновесие, заваливаясь, заплетаясь ногами. Что поделать, это для твоей же безопасности.
Втроем мы вышли на улицу, где у входа отдыхал первый охранник. Второй же без лишних вопросов распахнул перед нами дверь и даже пожелал приятного вечера. Только мы подошли к машине, как окно над нашими головами с грохотом распахнулось, и оттуда высунулся оклемавшийся хозяин, чье главное хозяйство сейчас уводили у него на глазах.
— Ника, стой! — крикнул он.
Она дернулась в порыве отбросить наши руки и уйти обратно, будто невидимая нить рванула ее прочь, как марионетку. Однако следом голубые глаза закатились, и, отключившись, девушка упала в мои объятия.
— Ника! — в бессильной злобе завопил карлик.
Мы торопливо уложили ее на заднее сидение, и внедорожник тронулся прочь, увозя чужую пленницу с собой. Если не получилось сегодня забрать ее душу, то хотя бы тело я заберу, чтобы ты с ним больше ничего не сделал.
Ep. 14. Кукла и ее хозяин (III)
Маленький человек расхаживал по большому кабинету, потирая красное пылающее горло. Легкие тоже горели огнем, а тело противно дрожало и еле слушалось. Но больше всего бесило, как легко увезли его женщину из его клуба, где он хозяин! С тех пор, как скрылась из виду эта чертова машина, он нажимал на ее душу, как на педаль, но эта дрянная девчонка не откликалась, словно в таком удобном механизме сломалась важная деталь — и он отлично знал, кто сломал. Что, расправился с дряхлой мумией Змееустом и потянул руки дальше? К его имуществу⁈
Но и эта тоже хороша — зашла и сразу глаза на Павловского, будто в комнате никого больше нет. Он видел, как эти двое поймали взгляды друг друга, как дрогнули ее губы, как свернули глаза — да она чуть вообще не потекла! Шлюха, чьего внимания с таким трудом добивался он, ради которой столько отдал, с легкостью готова была отдаться этому мессиру. Если еще не отдалась.
А сколько твердила «я не шлюха». Даже не скрывая отвращения, лежала с ним бревном и кривила губы. Он, конечно, мог ее шевелить, но он и так ее с трудом контролировал — а чтобы девчонка еще в процессе охала и выгибалась, это уже было ему не по силам. Умудрялась каждый акт его любви выставлять примитивным насилием, и вместо того удовольствия, которое он ожидал, каждый раз с ней выходил как полное унижение.
Но так, как сегодня, его, конечно, не унижал еще никто. Безродный мальчишка, у которого только и есть что одно кольцо и один дом! Да кто он такой, чтобы тягаться с ним, со всей его защитой, с его покровителями⁈ Пора бы показать этому наглецу, какие силы стоят за ним!
Все еще дергающимися пальцами хозяин клуба схватил смартфон. Покровителей было несколько — а куда в наше время без покровителей, — но на ум сейчас приходил только один, ни имени, ни фамилии которого он не знал — лишь кличку «Гончая». Вот только гончие — спокойные, миролюбивые псы, этот же настоящий отморозок.
Глухие гудки закончились рычанием собак на той стороне. Этот псих жил в окружении целой своры.
— Сын Волкодава украл у меня Люберецкую! — хрипло, потирая горло, выдохнул хозяин клуба, голос тоже еле слушался.
— И? Какое мне дело до щенка Волкодава? — сухо бросил тот.
И ведь ни слова про Люберецкую — никакой реакции. Хотя вообще-то должна быть: именно этот ненормальный порвал ей ногу — оскорбила она его, видите ли. А ему, похоже, и понравилось: десятки раз с тех пор просил снова ее дать — он же не давал, берег эту дрянь. Для кого? Для Павловского? Что ж, эта дура сама напросилась. Не шлюха она? Ну еще поймет, что такое быть шлюхой.
— Помоги ее вернуть, и я снова дам ее тебе.
— Сегодня? — на той стороне впервые появился интерес.
Дай ее тебе сегодня, и завтра она вообще не сможет танцевать. Хорошо, если ходить сможет.
— Завтра, — отчеканил хозяин клуба. — После выступления. Если сумеешь ее забрать.
На той стороне раздался глухой смех — лицо этого психа всегда прятала маска.
— Ну, может, щенка Волкодава и считают достойной уважения собакой, но сегодня он будет бегать как кролик, — пообещал он и отключился.
Маленький человек же еще немного повертел смартфон, на заставке которого было ее лицо. Он ради этой дряни душу продал — что, этот мессир думает, что он так легко ее отдаст?..
— Мог бы пустить за руль меня, — канючил рядом Глеб. — Вмиг бы домчали!
Именно — домчали бы, со всеми удобствами городских гонок. Вот только груз на заднем сидении был слишком ценным, чтобы подскакивать на всех кочках и лежачих полицейских.
— Когда в машине мои женщины, — отрезал я, останавливаясь на светофоре, — это даже не обсуждается.
— Да что будет-то? Одна вон вообще мертвая, — хмыкнул он, кивая за спину.
Ника спокойно лежала на заднем сидении, не дергаясь, не ворочаясь — в той же позе, в которой мы ее туда уложили. Глаза крепко закрыты, грудь мерно вздымается — она сейчас пребывала в чем-то среднем между крепким сном и глубоким обмороком, но так надо. Когда мозги в полной отключке, тело не поднять — как отключают компьютер от сети, так и мы отключили девушку от этого самопровозглашенного хозяина, завладевшего ее душой.
— Девчонки скажут, — со смешком заметил Глеб, — что мы совсем охренели. Уже баб похищаем.
— Наши поймут.
— И Ульяна твоя поймет?
Она не просто поймет, она еще и поможет. Вот такая она у меня идеальная.
Светофор отмерил последние секунды, наш внедорожник тронулся с места — и вдруг из-за поворота выскочила длинная тень и кинулась на нас, как огромная черная туча. На инстинктах я резко увел машину в сторону. Тень, пролетев мимо, приземлилась на четыре лапы и, не теряя времени, рванула за нами.
— Это что, собака? — друг напряженно рассматривал тварь в зеркале заднего вида.
Хуже — это аномалия. На вид как гончая, но размером с теленка — такая, что одним ударом вполне может сломать человеку шею. Не сбиваясь с пути, она мчалась следом, перебирая гигантскими темными лапами в воздухе. Тачка была быстрой, но и собачка не медленная. Поравнявшись за несколько мощных прыжков, она размашисто вильнула задницей и ударила нас по корпусу. Машину тут же дернуло в сторону, едва не протащив до ближайшего столба. Аж до скрежета выкрутив руль, я вернул равновесие и погнал вперед. Псина отскочила для лучшего маневра и тоже ускорилась, явно решив поиграться. Редко ее, похоже, выгуливают.
Огромная темная туша неслась на нас, как таран — прямо на переднюю дверцу, за которой сидел Глеб, лишенный радости гонки и не знающий, чем себя занять. Очень не разумно с ее стороны связываться с моим полудурком.
— Фу!.. — за миг до столкновения он порывисто распахнул дверцу.
Тяжелый стук смешался с диким воем, и тварь на скорости откинуло в сторону. Дверца же каким-то чудом осталась на месте. Злобно воя, гончая снова помчалась за нами — выжив там, где бы обычная псина сдохла.