Рядом раздались крики и торопливые выстрелы. Однако тела не падали, куда им ни попади: в ноги, голову или грудь. А из кустов все выходили и выходили новые, принося вместе с собой потусторонний холод, пробирающий аж до самой души. В ужасе Садомир узнал в одном из мертвецов развлечение прошлого месяца. Мальчишка что, поднял весь могильник?.. Но как⁈ И сколько же там трупов? Барон и сам точно не мог сказать. Но их было намного больше, чем охотников, и ни один из них явно не боялся смерти.

Всего за пару минут лесная чаща превратилась в кладбище под открытым небом. Мертвые гнались за живыми, встретив лицом к лицу причину своей смерти и желая отплатить тем же. Живые же бросились врассыпную, отчаянно вопя. Теперь охотники сами стали жертвами и, стараясь спастись, вовсю палили по своим преследователям. Пули ударяли в ноги, руки, туловища, головы. Пробивали их насквозь или застревали — разницы все равно не было. Темнота, срывавшаяся с живых ладоней, била по мертвым телам — вот только мертвых не убить. И скоро живые сами падали мертвыми под громкий хруст сломанных шей, а капли крови смачно удобряли разросшуюся траву.

«больше душ…» «больше силы…» «больше душ…» «больше силы…» — шелестело в моих ушах раз за разом.

Темнота сегодня угощалась на славу.

С каждым мгновением воплей, выстрелов и вспышек Темноты становились все меньше. Явно желая ускорить процесс, Глеб подхватил упавшее на землю ружье, которое предназначалось для нас, и, прицелившись, выстрелил в одного из самых шустрых беглецов. С отчаянным криком тот схватился за задницу. Похоже, кое-кто решил не нарушать традицию.

Прихрамывая, бывший охотник рванул к кустам, но тут его настигли его бывшие жертвы и повалили на землю.

«больше душ…» «больше силы…» — в очередной раз повторила Темнота.

Еще пара минут — и вокруг больше не раздавалось ни единого крика и ни единого выстрела. Лесную чащу украсило двадцать семь свежих тел — однако самого хозяина охоты среди них не было. Барон Ольховский оказался намного проворнее своих гостей и помощников, и, пока те отстреливались, просто сбежал.

Но Бладхаунд не боец — он всего лишь ищейка. Оставалось только посмотреть, как быстро бегает эта ищейка и как хорошо она прячется.

Раскидистые ветви ударяли по рукам и ногам, царапали кожу, словно пытаясь остановить, пока Садомир, не оборачиваясь, несся вперед. Сердце в груди бешено стучало, мысли в голове отчаянно скручивались. Опытный охотник, он всегда тщательно изучал свою цель, ее силу и слабости — но к этому барон оказался попросту не готов. Перед глазами до сих пор стояла толпа оживших трупов, среди которых в густой темной дымке невозмутимо шагал этот мальчишка. Мальчишка ли? Такого даже Волкодав не мог!

Очередная ветка хлестко ударила прямо по лицу, и Садомир еще быстрее рванул прочь. А ведь он спрашивал у Григория, где его сын, и тот сказал, что мальчишка оказался бесполезным. Неужели Волкодав чего-то недоговаривал? Все просто кричало о том, что да — неужели!

Где-то там за спиной послышались зловещий треск веток и топот множества ног. Нашли!.. Стиснув зубы, барон нырнул в очередную чащу. Эх, надо было устранить этого мессира раньше, когда еще только звонил Змееуст — и тогда бы всей этой дряни не было! Теперь же он на полной скорости мчался вперед к скале, сам понимая, что загнал себя в тупик.

Черная скала в ночном мраке казалась еще чернее и еще отвеснее. За ней словно простиралось не небо, а бесконечная мгла. Когда мертвецы, следовавшие за мной так же, как за Садомиром его охотники, вышли туда, барон стоял у шероховатых выступов камней, припав к ним спиной, бледный, взмокший, тяжело дышащий. Заметив меня, он резко дернулся и вскинул ружье. В тот же миг рой черных клочков веномов вырвался из моей тени и, действуя слаженно, выбил оружие у него из рук — чтобы охотник в полной мере ощутил себя в позиции своих же жертв.

Мертвецы неотвратимо обступали его со всех сторон, глядя на своего убийцу безжизненными глазами, а некоторые и вовсе пустыми глазницами. Они не говорили ни слова — но вся их ненависть, вся их ярость и вся их злость будто расползались по воздуху. На кончиках пальцев Садомира тут же заискрила яркая Темнота, а во взгляде мелькнул ужас.

— Знакомая сцена? — уточнил я. — Наверное, так вы загоняли в Ночных охотниках.

— Я никогда не загонял, — возразил он. — Я только искал.

— Верно. А сейчас я вас нашел. И они.

Мертвецы подходили все ближе, он же отступал назад, судорожно бегая по ним глазами, соображая, что делать — пока не замер у самого обрыва, понимая, что дальше шагать уже некуда. Вскрикнув одновременно от злости и отчаяния, барон отправил пару мощных ударов Темнотой по приближающимся телам. Несколько трупов, покачнувшись, упали на землю, а потом поднялись и продолжили свой ход.

— Я бы мог убить вас и так, — сказал я, — но, думаю, честнее будет отдать вас им. Вы что-то хотели передать моему отцу? Скоро передадите.

На кончиках его пальцев вновь загорелась Темнота. Решив отбиваться, Садомир торопливо оглядел подступающую толпу. Может, он и гениальная ищейка — в этом его сила, а еще он маньяк и слабак — и в этом его слабость. Он и сам прекрасно понимал, почему не охотился на льва — потому что его уровнем были только зайцы и тушканчики. Он сам был как его бладхаунд: эта собака отлично берет след, но если ее лишить своры, к которой она привыкла, то у нее не останется шансов.

Одинокий, загнанный, окруженный со всех сторон — в принципе, он и сам это понимал. Он еще мог сопротивляться, но уже не видел особого смысла. Барон медленно стряхнул Темноту с рук и неожиданно усмехнулся.

— Знаете, Константин, именно ваш отец показал мне, что такое жизнь. А когда он умер, и внутри меня что-то умерло. Мне всегда хотелось показать ему, что я могу быть ничуть не хуже, но я так и не успел этого сделать… Однако хотя бы в одном я ему не уступлю. Может, встретимся на той стороне. Приятно было пообщаться.

С этим словами он широко раскинул руки и шагнул назад — прямо в обрыв.

Ни единого крика — лишь свист ветра. Несколько мгновений полной тишины — и все мертвецы вокруг с громким стуком попадали на землю. Из изувеченных гниющих тел вырвались тонкие серебряные нити, словно подхваченные ветром, взлетели вверх и плавно растворились в ночи, наконец обретя покой. Я же подошел к обрыву и взглянул вниз. Дна не было видно — там расстилалась лишь сплошная темнота, в которой белели острые выступы камней и разбившееся о них тело. Конец любого колдуна такой, он уходит в Темноту — иногда буквально.

За спиной вновь раздались шаги, но на этот раз не мертвые, а живые, и ко мне подскочили Глеб и Агата. В следующий миг яркая алая вспышка озарила небо, а воздух содрогнулся от внушительного взрыва. Огромный хозяйский дом пылал, как спрыснутое бензином полено.

— Проклятье… — прошептала ведьмочка.

Из моей груди вырвался невольный смешок. Садомир, который всю жизнь любил предавать, не мог отказать себе в удовольствии предать и тех, кто захочет завладеть его имуществом после его смерти — этакий прощальный привет. Надо признать, все-таки ему нельзя отказать в стиле.

— Ну все, — сказал Глеб, глядя на пылающий дом и гору трупов вокруг, — теперь нас точно ни на одну охоту не позовут…

Ep. 20. Невеста колдуна (I)

— Костя, — вздохнул в трубку дядя, — что вы там в столице делаете? У меня уже каждый встречный спрашивает, как я вырастил такого монстра?

— Слухи сильно преувеличены, — заметил я. — Это же столица, и люди тут болтают много.

И правда, после происшествия на охоте у барона Ольховского, казалось, в интернете не было другой новости, кроме меня и устроенного мной массового геноцида в его имении — как они это окрестили, сравнивая меня по жестокости с моим отцом. До сих пор не могу понять, оскорбление это или комплимент.