Отлично, мессиру Павловскому нужен собственный стиль. Отец вон вообще ходил только в черном — мне же хотелось добавить и светлую полосу. Самое то для пафосного светского мероприятия, куда мы с Глебом собирались в компании одного мажора, который на днях пришел ко мне с щекотливой просьбой — точнее, с деловым предложением.

Если коротко, не так давно Алексея Вяземского отравили на одном аристократическом приеме. Ярик, конечно же, заранее ничего определить не смог, так что траванулись они вместе — не сильно, но весьма досадно. В итоге следующие несколько дней наш мажор, нацелившийся на принцессу, провел на личном троне. Самое ироничное, что и папа его посчитал наказание вполне справедливым.

Рисковать своим здоровьем Алекс больше не рвался, на папу и семейного колдуна не рассчитывал, на Ярика тоже, и воспылал идеей возложить эту почетную миссию на меня. Фактически он предложил мне стать для него тем же, кем я был для Глеба, на что последний его и надоумил.

С друзей денег я обычно не беру — поэтому согласился брать процент от будущих прибылей из будущих бизнесов, в которые будущий князь собирался залазить. Только зная его умение вести дела — а я прекрасно помнил, что с ним сделали близняшки, — я поставил условие: подписывать документы, особенно финансовые, он будет исключительно со мной. На это Алекс охотно согласился и даже неосмотрительно брякнул, что он теперь еще больше мой должник — это я тоже запомнил.

Когда мы с Глебом вышли во двор, за воротами нас уже ждал длинный белый лимузин с княжеским гербом рода Вяземских на передней дверце. Сам же виновник торжества, выряженный как жених на свадьбе, стоял рядом и приглашающе заманивал нас внутрь.

— В общем, как только переживем этот вечер, — пообещал он, едва мы подошли, — сразу поедем на дегустацию элитного вина в одном частном погребе…

Следом княжич клятвенно заверил, что после погреба лично погрузит наши тела в лимузин и лично их выгрузит, в каком бы состоянии они ни были после дегустации. От таких предложений точно не отказываются — правда, те, кто такое предлагают, обычно приезжают в невменяемое состояние первыми.

— И что, в таком виде будешь бухать? — ехидно поинтересовался Глеб, оглядывая его белоснежный смокинг и идеально прилизанные волосы.

— Аристократ всегда должен выглядеть безупречно, — отозвался Алекс, поправляя бабочку, — даже когда в зюзю.

«Вот что значит манеры,» — наставительно заметил я.

«Ладно, посмотрим, какие у него будут манеры, когда в зюзю,» — прищурился друг, явно приняв это за вызов.

— А что за красота там в окне? — спросил наш мажор, разглядывая Улю, задумчиво стоявшую у окна и смотревшую мне вслед.

— Слюни подотри, — со смешком посоветовал Глеб. — На эту красоту даже мне их пускать не разрешается.

— А кроме моей женщины, тем нет? — я сел в лимузин.

— Есть, конечно, — Вяземский плюхнулся рядом. — Ника Люберецкая — реально?

Бедная столица, и как она жила без меня? О чем тут вообще говорили?

— У одного секс-символ, у другого клуб… — хмыкнул Алекс, переводя глаза между нами. — Вы ж тут еще и месяца не прожили! Ну, парни, у вас и скорости. А я еще хотел вас с сестрами познакомить. Не, теперь точно не буду!.. Хотя и я времени не терял. Зацените…

С гордым видом он закатал рукав, показывая татуировку с тремя кружками, где теперь уже целых два были заняты витиеватыми крючками. Причем в одном они были еще красными, добитыми недавно. Вот же попала какая-то принцесса.

— А мероприятие, значит, в честь открытия фонтана принцессы Елизаветы… — вкрадчиво протянул Глеб. — Той самой принцессы?

— Так я вам и сказал, — привычно отшутился наш мажор и закатал рукав обратно.

Лимузин плавно миновал центр столицы, проехал все приличные окраины и остановился неподалеку от здания Имперской управы, расположенного почти у самых трущоб. Именно здесь на площади напротив и открывали новый фонтан. А чего не сразу в трущобах? Там бы позолоченные статуи с нимфами смотрелись еще уместнее.

Весь периметр был оцеплен плотным кольцом из личных гвардейцев Его Величества, пройти через которых могли только избранные — мажоры вроде нас. Остальная же толпа зевак набилась за железными ограждениями вокруг площади, где с минуты на минуту состоится торжественное открытие. Правда, сам фонтан уже работал, сверкая на солнце десятками брызжущих струй. Оставалось только перерезать красную ленточку и зачитать величественную речь, чтобы все эти люди не пожалели, что пришли.

«Интересно, а сколько у этого фонтана дырок?» — задался вопросом друг, рассматривая журчащую конструкцию.

Да кто знает — но явно больше, чем у одной принцессы, сразу три из которых топтались тут же в окружении охраны.

— А это что, императрица? — тихо спросил Глеб, глядя на женщину в расшитом платье рядом с ними.

— Но ее тут не должно было быть, — растеряно протянул Алекс, — только принцессы… Ну все, теперь меня точно отравят…

Императрица же в ответ не менее растерянно воззрилась на нас и особенно на кольцо на моем пальце, словно видела его не впервые. Хорошую же ты мне репутацию оставил, папа.

Конец 2-го тома.

М.Блум

Мессир Константин 3. Час гончей

Ep. 01. Монстр трущоб (I)

Есть такая картина, где колдун заявляется на свадьбу. Он заходит, и все вокруг расступаются и шарахаются. А затем — немая пауза. Вот и на меня у фонтана смотрели как на точно такого же пугающего гостя. Если уж подумать, я здесь был не единственным колдуном, не имеющим отношения ко двору, но такой эффект вызывал только я. Вот так всегда: хочешь по-хорошему, а получается как обычно.

Личные колдуны Ее Величества, до этого расслабленно болтавшие в сторонке, сплоченной кучкой облепили ее со всех сторон, как стены, и в несколько пар глаз напряженно уставились на меня. Императрица у нас дама нервная, вся окруженная колдунами и обвешанная оберегами, которые звенели и на ее шее, и на ушах, и на запястьях — даже платье расшито ими вместо украшений. Ну мало ли что — и теперь все смотрели на меня, будто я и есть то самое что. Нет, ребята, я здесь сегодня не по ваши души.

Выйдя из ступора, к нам торопливо подскочил один из организаторов сего мероприятия.

— Прошу, господа, вам сюда, — протараторил он, услужливо указывая на крыльцо.

И под общий вздох облегчения повел нашу троицу к зданию Имперской управы, на крыше которого организовали импровизированный зрительный зал для дорогих гостей, коим не комильфо топтаться за ограждениями вместе с толпой. Ветерок на высоте приятно холодил кожу. Стулья с высокими спинками и бархатным сидениями были расставлены рядами с видом на журчащий на площади фонтан и пришедшую в себя от такого внезапного стресса императрицу. Держу пари, силовое поле там не только вокруг дворца, но и около ее личных покоев. Ну мало ли что.

— И чего она такая напряженная? — спросил Глеб, когда мы заняли места в первом ряду, выделенные специально для нашего мажора. — Она же нас даже не знает.

Видимо, наслышана.

— Поняла, — тихо произнес Вяземский, севший с другой стороны от меня, — что теперь меня травить не стоит.

— Думаешь, это она? — уточнил я.

— А кто еще? Она вообще су… Женщина сложная, — поправился он, прыгая на стуле, как на иголках. — Узнала про меня и дочку свою. И, само собой, ей это не понравилось. Одна сказала: все будет, если приду. И вторая, как мне передали, сказала так же. Вот только это два разных «все». И травануть может, и проклясть… И как вообще нас спалили?

Правда — и как спалили? С такой татуировкой ходишь по Петербургу, хвастаясь всем кому ни попадя — прямо секрет Полишинеля. Ты еще сверху подпиши «дырки принцессы», чтобы все, кто пока не в курсе, сразу понимали.

— Ну, будем надеяться, что сегодня не отравят, — закончил наш мажор и, как примерный мальчик, сложил руки на коленях.