Глеб чуть не споткнулся на месте и, повернув голову, изумленно уставился на меня.
— В смысле — я?..
— Ты же хотел шанс.
К тому же так тебе легче будет смириться с мыслью, что у меня уже две женщины, а у тебя ни одной. Главное не преврати этот клуб в личный гарем.
— Ты просто лучший!.. — он аж растрогался. — Да я с этим домиком всю столицу на уши подниму! Только переименую сначала… И запомни: для друга всегда бесплатно!
Ага, как будто я собирался тебе платить.
Нравится история? Не стесняйтесь поставить лайк — вам несложно, автору приятно. А когда автору приятно — пишется быстрее:)
Ep. 17. Самый популярный колдун столицы (I)
— Итак, наше новое название… — с пафосом объявил Глеб и потянул за кусок ткани, прятавший вывеску.
Рядом мелькнула парочка ярких вспышек, запечатлевая торжественный момент. Толпа журналистов, чиновников и просто дорогих гостей, пришедших на ре-открытие клуба, с любопытством уставилась на кусок алой ткани, который, сияя во все тридцать два, бодро сорвал новый хозяин бывшего «Кукольного домика». Еще несколько вспышек запечатлели сверкающее на солнце слово — «Артемида».
— Ну и как тебе название? — спросил Глеб пару дней назад, когда раздумывал над новым концептом.
— Да нормально, — не слишком впечатлился я.
— Это больше чем нормально, это гениально! — воодушевленно заявил мой полудурок. — Я долго думал. Это раньше тут были куклы безвольные, а сейчас пусть все знают, что тут киски! Но не называть же «Кошкин дом»…
Ну да, еще подумают, что здесь приют для животных.
— Поэтому назову «Артемидой» в честь богини охоты, — пояснил он, крутя в руке однажды купленный в Лукавых рядах медальон с изящным женским профилем. — Киски охотятся на тебя, ты охотишься на кисок. Все счастливы, клуб приносит мне деньги, я счастлив. Ну а раз я счастлив, то и ты счастлив, верно?
А уж как душа твоя счастлива — и словами не передать. Аж скакала во мне последние дни, как мяч по асфальту, пока ее прежний обладатель носился туда-сюда, готовя клуб к перезапуску. Я даже не ожидал от Глеба такого рвения — правду говорят, что, когда работу любишь, это не работа.
— За этими дверьми теперь рады каждому, — толкал он речь, стоя у новой вывески. — Теперь сюда может зайти каждый, кто готов радоваться жизни…
И за это платить — само собой.
Словно аккомпанируя, следом раздалось задорное хихиканье тех самых кисок, на которых тут открывается охота. Ловя красоток, еще парочка вспышек разорвали воздух, одна из которых внезапно упала и на меня — очень осторожно, будто боясь, что я замечу и обернусь.
— Мессир Павловский подарил брату клуб… — тихо выдавил кто-то неподалеку.
— А с прежним хозяином что?
— Так в карты ему проиграл и застрелился…
— В карты колдуну? — с сомнением раздалось в ответ.
— Шшш…. — следом донесся умиротворяющий шепот.
И компания болтунов торопливо отошла подальше от меня, обсуждая незавидную участь прежнего хозяина. Оказалось, до недавнего времени мало кто знал, что руководитель балетной труппы Императорского театра был еще и владельцем частного мужского клуба — а когда выяснилось, скандал случился невероятный. Газеты три дня мусолили его имя. Но виновнику уже было без разницы: от позора мы его избавили, как и от имущества.
Хозяином он, кстати, оказался так себе — как и в случае с Никой, рот открывал шире, чем мог проглотить. В итоге клуб был весь в долгах — даже его машины и квартира с видом на Зимний дворец были перезаложены уже на десяток раз. Так что мы распродали все это имущество без особой жалости и обнулили счета. Можно сказать, Глеб начал бизнес с чистого листа, предупрежденный, что, если он наделает таких же долгов, я свой дом не продам — на что он резонно заметил, что можно будет найти еще одного плохого человека и заставить его за это заплатить. На всякий случай мы даже составили предварительный список.
— Этот клуб как новый корабль, который поплывет по волнам удовольствия… — Глеба что-то совсем понесло.
Но бывшие куколки, которых он додумался нарядить зайками, довольно прыгали, а вместе с ними прыгали и шарики под их тугими корсетами, вслед за которыми прыгали и глаза собравшихся на открытии гостей. Так что можно было толкать любую ерунду — слова тут не имели значения. Главный концепт клуба друг менять не стал.
Неподалеку среди заек радостно скакал Ярик, что как бы намекало, что целевой аудитории нововведения вполне по вкусу. А вот наш мажор прийти не смог — он был с папой-князем в отъезде. Не смог приехать и дядя Николай, сославшись на огромную занятость в Родном поле — хотя, скорее всего, ему было просто стыдно. Нашему старшенькому тоже оказалось некогда, а среднего, само собой, не отпустила жена. Поэтому из всей семьи тут был только я — только я мог порадоваться успеху брата.
— А вход напоминает то, что я подумал… — озадаченно пробормотал стоящий рядом журналист.
О да, именно это он и напоминал. Дверь Глеб тоже переделал, давая каждому гостю реальную возможности войти в Артемида. Так у Миллионной улицы появилось причинное место.
Честно, до сих пор не понимаю, как полиция вообще пропустила такой разврат. Клуб оказался в крайне неудачном соседстве со знакомым участком на Миллионной улице, поэтому его главу мы теперь видели часто. Он ходил, подозрительно просматривал все изменения, занудно изучал все документы, словно ожидая какой-то пакости от нас. Однако, придираясь буквально к каждый мелочи — вплоть до шрифта на вывеске, — эту дверь бдительный страж порядка почему-то пропустил. А ведь не мог не заметить, судя по ехидной лыбе, с которой, стоя рядом, он сейчас пялился на непотребные лепестки у входа — видимо, самому хотелось сделать какую-нибудь пакость любимому городу. Все-таки когда рядом дворец, а ты сидишь в конуре, куда каждую ночь привозят пьяниц, это несколько меняет трепетное отношение к столице.
— Приятно видеть вас на открытии, — я повернулся к нему.
— А уж мне-то как приятно, что вы открыли клуб, — с привычным сарказмом отозвался полицейский. — Глядишь, хоть отвлечетесь от разгромления столицы…
— И пусть никто здесь не останется неудовлетворенным! — изрек напоследок Глеб.
На этом моменте зрители, чьи глаза дружно утонули в декольте зайчиков, очнулись и стали громко хлопать. Следом две бывшие куколки поднесли ему большие ножницы, и друг торжественно разрезал ленточку. Еще несколько вспышек запечатлели момент.
Наконец покончив с формальностями, мы направились в новый кабинет нового хозяина. Кабинет же прежнего он превратил в подсобку, заявив, что не хочет иметь с ним ничего общего. Ага, кроме клуба.
— Ну как тебе моя речь? — спросил Глеб, шагая рядом. — Понравилась?
— Тебе же аплодировали твои киски.
— Но я же не их мнение спрашиваю, а твое.
— Потрясающе, — усмехнулся я.
— Вот. Я когда ее писал, подумал о тебе: какую бы ты речь написал. И сделал так же, только лучше! — выдал он.
— Молодец, — хлопнул я его по плечу. — Такую речь я бы точно не написал.
Фыркнув, Глеб распахнул дверь и с гордым видом показал мне свой кабинет. Внутри было две комнаты. Первая — просторная, с рабочим столом и креслами для приема посетителей — этакая прихожая, куда можно всем. Вторая же — глухая, без окон, с уютным кожаным диваном и белым экраном на стене — словом, частный кинозал для избранных.
— В общем, ты мне нужен для работы, — заявил новый хозяин всего этого богатства и плюхнулся на диван.
Начинается…
— Твоя работа — сам и делай, — я приземлился рядом.
— Да не, тебе понравится. Серьезно понравится, — заверил он и включил проектор.
Загоревшись, экран мгновенно разделился на две части: справа шли женское имя, возраст и немного данных, весьма традиционных для анкеты соискателя — нетрадиционными были лишь снимки слева. При приеме на работу здесь девочки фотографировались в бикини, показывая себя профессионалами с разных сторон: сзади, спереди, бочком. А чего не голышом? Так бы их взяли сюда еще быстрее.