– До нашего племени дошла весть о справедливости и могуществе Белого Царя и его Наместника. Мы прибыли засвидетельствовать свое почтение.
Вождь сделал знак, и сопровождавшие его воины торжественно привели двух лошадей. Разумеется, по стати им было далеко до коня Наместника, зато выносливостью они наверняка превосходили его.
Помимо лошадей были и иные подарки. Всякие предметы, представляющие ценность для индейцев и в их глазах являвшиеся дарами.
– Благодарю от имени Императора и своего лично, – милостиво кивнул Резанов. – Как только я узнал о вашем прибытии, то выехал навстречу, дабы сократить ваш путь и быстрее встретиться с вами. Как обстоят у вас дела? Удачна ли охота? Не сильно ли досаждают враги?
– Охота удачна. С врагами мы тоже справлялись до последнего времени. Но их становится больше, и мы не знаем, много ли еще воинов попытаются войти в наши земли?
– Соседи на востоке решили завладеть нашими охотничьими угодьями, – вставил сидящий по правую руку от вождя воин. Лицо воина уродовал шрам. – Вначале они присылали торговцев, и это было выгодно как им, так и нам. Затем пришли селиться среди нас. Мы не возражали. Их было немного, и за право выращивать урожай и построить дома нам было заплачено. Но прибывшие хотели все больше и больше. Словно земля может кому-то принадлежать и этот кто-то – они. Гости потребовали, чтобы мы далеко обходили их дома и поля, угрожая в противном случае, что на помощь им придут солдаты.
Резанов внимательно прислушивался к переводчику. Все шло примерно так, как он предполагал. Разве что, в предположениях, северные соседи должны были решиться на экспансию чуть позже. Но, видно, сыграл свою роль страх перед соперничеством с русскими землями. Пока тут господствовала далекая и изрядно одряхлевшая Испания, можно было не спешить. Теперь ситуация резко изменилась, и приходилось опасаться новых властителей Мексики.
– Мы не против торговли. Но мы не хотим, чтобы кто-то диктовал нам, как надо жить. Тем более прогонял нас с охотничьих угодий, – воин умолк.
Ватохконк, вспомнил имя воина Резанов.
И про себя пожалел о нерасторопности русских и мексиканских торговцев, практически не посещавших чужие земли. Вот торг и захватили предприимчивые люди из САСШ. Благо, там едва не каждый молится золотому тельцу, и зачастую даже возможность посмертного спасения связывают с материальными успехами в этой жизни.
В чем не откажешь соседям – это в бьющей через край энергии. Везде, где только появляется намек на прибыль, появляются и торговцы. Сколько их факторий уже раскидано по Великим Равнинам? А ведь вслед за торговцами идут простые поселенцы, а тех поддерживает слабоватая, по европейским меркам, но сильная в сравнении с индейцами армия. И процесс не остановить. Потребность в товарах у индейцев имеется, а иного предложения почти нет.
Ну почему свои настолько неповоротливы? Так было на Аляске, в Калифорнии, здесь… Исключения весьма редки.
И еще Петербург своими инструкциями вяжет по рукам и ногам, препятствует многим разумным инициативам.
– Сейчас мы пообедаем, а затем отправимся в Сан-Антонио. – Резанов покосился на взятых с собой слуг, торопливо заканчивающих приготовление изысканных, а равно и самых простых, на любые вкусы, блюд.
Индейцы степенно согласились. Переговоры – вещь долгая, тут иного мнения быть не может. Торопливость только мешает. Каждый шаг, каждое заявление нужно тщательно обдумать и лишь затем с чистым сердцем и ясным разумом озвучивать за трубкой мира.
Чтобы затем не отрекаться от собственных слов.
Глава седьмая
Прерии на северо-западе Тешаса
Видно, юношу не зря назвали Медведем. Он не только был весьма крепок физически, даже в свои годы превосходя силой многих людей, более опытных и зрелых, но и обладал исключительным здоровьем. Хвори обходили его далеко стороной, словно опасаясь связываться или же понимая безнадежность попыток.
Вот и сейчас, после полученного по голове удара, Медведь промучился день, промаялся ночь, а утром проснулся практически здоровым. Разве что шишка пока оставалась, так то даже не шрам, рассосется в положенное время без следа. Ею не похвастаешь у вечернего костра. Как, к примеру, не похвастаешься синяком.
Днем Медведю было не до отвлеченных дум. Подташнивало, голова болела. Жег стыд, что так нелепо попал в плен. Два солдата – он же должен был прибить обоих! Но не прибил, а вместо этого сам получил, да так, что не сразу очухался и не сразу вспомнил происшедшее.
Стыд оставался. Вместе с вполне понятной досадой. Товарищи скоро обрушатся на селения бледнолицых, завоюют себе добычу и славу, а он тем временем будет или здесь, в яме, или уже в крепости. Или куда победители угонят пленных. Но стены ямы были круты, не вскарабкаешься, а у спуска постоянно дежурили часовые с ружьями. Даже если каким-то чудом сумеешь с ними справиться, дальше наверху – целый лагерь, а там народу столько, не убьют, так поймают наверняка.
Пешком по степи не уйдешь, коней наверняка стерегут не меньше, чем пленников…
Иногда к краю ямы подходили извечные враги-апачи, жестами объясняли, мол, скоро перегонят всех не то в крепость, не то вообще в глубь страны. Время от времени спускался пожилой бледнолицый мужчина. Осматривал раны, менял повязки, что-то бормотал на своем языке, а что – не понять.
Кормили не слишком хорошо, непривычно, но тут недовольных не было. Понятно – специально для пленных готовить нечто особое никто не станет.
Большей частью в яме царила тишина. Лишь изредка кто-нибудь затягивал унылую песню о горькой доле. Говорить хорошо, если ты победитель. А перебирать болячки да жаловаться товарищам по несчастью – последнее дело.
Черный Медведь тоже почти постоянно молчал. Он долго осматривал стены ямы и наконец пришел к выводу – если поднапрячься, то вон в том месте вполне можно выбраться. Не днем, понятно, днем сразу заметят, но коли дождаться ночи да проделать все тихо, как учил Стелющийся Змей…
Где-то теперь один из лучших разведчиков племени? Он тоже был в числе тех, кто должен был напасть на лагерь бледнолицых, однако в числе пленных его не было, и никто не видел, убит ли, или спасся.
Хотелось верить во второе. Иначе зачем спасали его духи и Медведь во время первого налета? Да и любил юноша разведчика. Тот охотно и много учил всех желающих. Как без него?
Время тянулось медленно. Не страшно. Черный Медведь был терпелив, как подобает охотнику и воину. Он старался использовать паузу с толком, пытаясь на слух определить, в какой стороне находятся люди, в какой – кони. Соединенный лагерь бледнолицых и их союзников был как бы кругом, но вон там явно остановились липан-апачи, а оттуда изредка доносится непонятная речь.
По размышлению, Медведь решил – лучше пытаться проскользнуть в промежуток поближе к извечным врагам. Те были понятнее, а чего ждать от бледнолицых, пленник не ведал до сих пор. В памяти всплывало, с какой легкостью подстрелили лошадь, а затем его самого огрели прикладом по голове.
Но ведь участники давних походов говорили о воинских качествах врагов довольно пренебрежительно. Не иначе, за прошедшие годы противники многому научились. Лучше не проверять их умения еще раз на собственной шкуре.
Ближе к вечеру небо стали затягивать облака. Духи давали знак: они на стороне отважного пленника. Раз облака, то не будет луны, а не будет луны, и видимость станет намного хуже.
Стемнело. Где-то пели песню со странной, непривычной мелодией и непонятными словами. Медведь продолжал терпеливо ждать. Он даже немного вздремнул, дабы набраться сил перед грядущим подвигом. Торопиться нельзя. Второй попытки наверняка не будет. Или удастся уйти, или придется остаться здесь навсегда, но уже в виде безжизненной оболочки.
И обязательно проделать все в одиночку. Многолюдство порою лишь мешает. Где проскользнет один, десяток воинов пройдут далеко не всегда. Потому Медведь не стал никого предупреждать и делиться планами.