Разведчиками индейцы были прирожденными. Соответственно, оставалось поручить им узнать о неприятеле все и в то же время не дать проделать это врагу. Пусть гадают, сколько тут в распоряжении Муравьева войск. Еще подыскать позицию, благо, территория арапахо, и уж они обязаны ее знать.

В поход выступили на второй день. Больше тысячи индейцев, практически все воины, находившиеся в главном селении и поблизости от него. Конные, вооруженные, многие полученными с Муравьевым ружьями. По дороге силы росли как невиданный в здешних краях снежный ком. Арапахо прибывали отовсюду, из самых дальних кочевий, едва заслышав грозную весть о нападении. Мелкими партиями и довольно большими отрядами, безошибочно находя в движении своих. Численность «армии» за каких-то пару дней выросла минимум в полтора раза. Правильного подсчета никто не вел. Индейцы вообще не привыкли оперировать точными цифрами. Как не привыкли разбиваться на конкретные подразделения. Объединение семей, своего рода – кланы, пусть с вождями во главе, но все же…

Как ни пытался Муравьев и его несколько офицеров втолковать необходимость четкой организации, их старания пропали впустую. Предки ничего подобного не завещали – и об эту нехитрую истину разбивались все аргументы союзников.

Скоро стали поступать данные разведки. Полковник договорился хотя бы об одном – посылать с дозорами казаков из числа индейцев. Даже переодевал их под новых союзников, чтобы противник до конца не знал, кто перед ним. Они хотя бы уже умели правильно расценивать силы врага, и потому Николай Николаевич довольно быстро смог представить, кто ему противостоит. Выходило, собственно «синих курток», как называли американские войска индейцы, было две с половиной сотни. Главным образом пехота, но и кавалеристов имелось десятков пять – где-то около эскадрона, если брать по штатам североамериканской армии. Орудий всего было четыре. Большего для подобных экспедиций не требовалось. Пожалуй, еще было перебором, учитывая потребную прислугу, перевозку боевых припасов и всего прочего, необходимого для артиллерии. Очевидно, главным делом нападавшие хотели устрашить врага. Пушек-то ни одно из племен не имело.

Пауни по самым скромным подсчетам шло за полторы тысячи. Но вполне возможно – и все две. Как и арапахо, союзное Вашингтону племя организации не признавало. На походе широко раскидывались во все стороны. То подходили к главным силам, то отдалялись от них, занимались охотой, пытались выследить вражеских разведчиков, сами отправлялись в дозоры.

С последними пауни не повезло. Несколько разъездов было отражено на самых дальних подступах, а две группы подкараулены в засаде и уничтожены практически целиком. Потому у Муравьева имелась надежда, что появление казаков будет для врага неприятным сюрпризом.

Пригодное место для схватки подсказал Белый Медведь. Тот самый, что приезжал в составе посольства. Он был одним из немногих, кто относился к североамериканцам с нескрываемой ненавистью и даже был готов принять кое-какие приемы у объявившихся союзников. Включая подобие организации. Но, увы, тут его никто не поддержал.

Муравьев побывал на рекогносцировке, и местность ему понравилась.

– Смотри, довольно ровная степь дает возможность действовать кавалерии, – поучал он племянника. – Но с левого фланга мы прикрыты речкой, и здесь обойти нас невозможно. А с правого холмы позволят нам загодя скрытно отправить туда отряд, дабы действовать не фронтально. Если враг попадется на уловку и попробует подойти поближе, будут все шансы не просто зависнуть у него на фланге, но и выйти в тыл. При должном натиске мы можем вообще захватить неприятеля врасплох и нанести ему решительное поражение. Но, надеюсь, непосредственно до боя не дойдет.

Андрей взглянул на дядю, безмолвно вопрошая: почему? Есть враг, следовательно, его надо уничтожить. Пороховой дым, решительная атака, кавалерийская сеча… Даже пушки, которые необходимо захватить. Захват же стреляющей батареи – это верный Георгий. Мечта всех офицеров, а уж получить его в чине подпоручика…

– Повторяю еще раз, – прекрасно понял порыв племянника полковник. Даже тон его стал скучным, мол, давно надо понимать простейшие вещи. – Политика нашего Императора носит исключительно миролюбивый характер и направлена на сохранение сложившегося порядка. Не только в Европе, но и в Азии, и в Америке. Интересы России не требуют приращения территорий, коих без того достаточно. Поднимать оружие первым Государь не стал, даже когда полчища Наполеона стояли у наших границ. Тем более нет смысла воевать с Североамериканскими Штатами. Да, у нас имеется ряд разногласий, однако это не повод для открытия военных действий. Между тем уничтожение подразделения чужой армии может стать поводом для кампании. Отсюда наша главная задача – сделать так, чтобы вторгшиеся на территорию союзников войска были отражены, но и баталии при сем не произошло.

– Но нападение…

– Мы заключили договор, чтобы защищать, а не карать. Наша цель – сделать так, чтобы случившееся больше никогда не повторилось. И постараться избежать войны между странами – если таковое возможно и не уронит чести нашего знамени.

Подпоручик вздохнул. Он понимал – не дело субалтерна и даже полковника устраивать войны. Хотя, разумеется, хотелось совершить подвиги на поле чести.

Есть такие слова – субординация и дисциплина. И над ними – лишь политика Императора. И никуда от них не деться…

Глава семнадцатая

Крайний запад Великих Равнин

Следы уходящего врага нашли сразу. Они были еще сравнительно свежими, вчерашними. Да и какими еще?

– Туда они пошли, – с уверенностью произнес Бычехвостов, показывая направление рукой.

Коренной житель Великих Равнин, он ориентировался на них лучше всех. А уж следы читал – позавидуешь.

Хорошо, не в сторону лагеря. Но как знать? Насколько понимали тактику кочевых индейцев казаки, налетевшие всадники наверняка принадлежали какому-то более крупному отряду. Расположились где-то на стоянку да и разбросали мелкие партии по окрестностям. И теперь налетчики просто возвращались к основным силам. На некоторое время. Оставить там добычу, отвезти туда убитых и раненых… А вот куда они пойдут дальше – все сразу или по частям? И сколько их гуляет по степи в данный момент?

Не увидишь и не узнаешь.

Двигались в полной готовности. Врага можно ненавидеть, но нельзя недооценивать. Индейцы Равнин были детьми прерий, чувствовали себя здесь как дома, да собственно, домом им прерии и являлись. Значит, в любом месте может ждать засада. Скрыться, подкрасться, внезапно налететь – это же основные умения любого охотника и вольного воина.

Вряд ли налетчики затаятся в ближайших окрестностях и будут терпеливо ждать, не попадет ли еще кто в их сети, но береженого Бог бережет.

Двух уже потеряли. Хватит. Но Африкана хоть предали земле, как полагается христианам, а Кюхельбекер вообще пропал, словно никогда не появлялся на свете.

Всматривались, старались определить, не прячется ли кто за каждым из холмов или в каком распадке, держали оружие под рукой да еще все время сверялись, правильно ли едут? Потерять след настолько легко…

В душах перемешалось все. И стремление отомстить за погибшего приятеля, и боль от утраты, и желание узнать, что же случилось с барином, и тревога за оставшихся в лагере.

Если бы каким-либо фантастическим образом можно было узнавать, что происходит вдали!

И чего почти не было – страха. В меру, в коей он вообще свойственен любому живому существу, да. Но не больше. Зачем бояться раньше времени? В равных силах врага всегда можно одолеть, в превосходных – обхитрить, а порою – запугать. В крайнем случае, казаки не видели ничего зазорного в бегстве.

Старики в станице, ходившие в походы с самим Суворовым, любили повторять казачатам фразу своего кумира: «Врагов не считают, их бьют».

Еще найти бы их для начала, врагов этих!

Пограничье, ничейная земля