— Слушай, Скиндар, ты ведь общаешься с констеблем по обустройству Ярмарочного поля?

— Конечно.

— Попроси, пусть увеличат в три раза размер холодной комнаты. Я имею в виду временный госпиталь для Братства.

— Ты про мертвецкую? — Скиндар равнодушно пожал плечами. — К чему? Там и так хватит места, чтобы сложить их всех единым штабелем.

— Ты ничего не понял. Пусть не только увеличат площадь, но и выложат там подряд десять пластов льда. В свое время, конечно. Десять льдин — десять тел.

Капрал несколько мгновений непонимающе смотрел на Риордана, а затем его брови поползли вверх.

— А вот это ловко! — рассмеялся Скиндар. — Мы вас всех тут положим, так? Представляю рожу Бишопа, когда ему покажут мертвецкую, оборудованную сразу на десять покойников. Твоя злая шутка войдет в историю, сынок.

— Все, что мы творим так или иначе там окажется, — отмахнулся Риордан. — Я всего лишь отвечаю выпадом на выпад. Они готовятся выпустить против меня родного брата. Ладно. Мы принимаем вызов. А вот это — наш ответ. Вот, что мы собираемся с вами сделать.

— Недурно, — продолжая ухмыляться заключил Скиндар. — Из твоих слов я делаю вывод, что ты все обдумал и готов драться?

— Да, — не секунды не колеблясь подтвердил Риордан. — Пишем меня первым. Я выйду на Стогнара. Или О-Ронга, как они его прозвали.

— Ты выйдешь, чтобы победить или чтобы умереть?

— Дружище, твоя заунывная мелодия мне уже прискучила. Я выйду, чтобы сражаться. Этого достаточно? Впрочем, давай разложим все по полочкам. Крайонцы коварны, но здесь они проиграют в любом случае. Возьмем худший для меня исход, — предложил Риордан. — Я выхожу, но проигрываю.

— Даже думать об этом не хочу, — вставил Скиндар.

— Это я так, для общей картины. В общем, мой брат оказался сильнее. И что это значит для Овергора? Неужели ты хоть на секунду усомнился в наших парнях? В Хагеме, Злом, Альтаране или Тамуре? Или в остальных? Годами мы ищем слова, чтобы зарядить их на бой. Моя смерть окажется таким раздражителем, что Крайоне и не снилось. Они выйдут мстить и сметут Братство с Парапета. Противнику некого будет выставлять на второй раунд. Вот, какое действие окажет моя смерть. Это, повторюсь, худший для меня расклад.

— С удовольствием послушаю о лучших.

Риордан подавил тяжкий вздох.

— Я долго думал. И понял, кто бы не победил в моей с братом дуэли, всегда пострадает еще один человек. Это наша мать, Скиндар. До нее дойдет весть, что два ее ребенка сошлись в смертельном бою, и один прикончил другого. Представляешь, каково ей будет об этом узнать? Даже, если ее сердце выдержит первый удар, то не выдержит рассудок. Мама сведет счеты с жизнью. Особенно, если я одержу победу.

— Отчего так?

— Стогнар всегда был ее любимцем. Оно едва перенесла его потерю. И все годы винит в этом меня. Знать меня не желает. Представляешь?

Скиндар в задумчивости прикусил губу.

— Мне не по вкусу твои рассуждения, — признался он после паузы. — Исходя из них напрашивается вывод, что ты собираешься принять смерть.

— Моя смерть не спасет брата от его судьбы. Даже, если он пройдет Риордана, то далее выскочит на Тамура, Отблеска или Принудителя. И каждый из них будет жаждать его прикончить. Пусть и ценой собственной жизни. Так что при моем поражении, Скиндар, наша мать теряет сразу двоих сыновей.

Капрал покрутил головой, не зная, что и сказать. Риордан терпеливо ждал его реакции.

— Ну, и какой выход? Что и так, и так — погано, я уже понял, — пробурчал наконец Скиндар.

— Думаю, что я нашел единственный подходящий вариант. Я выйду на Стогнара, и в бою «стреножу жеребца».

— А выносливости хватит?

Прием «стреножить жеребца» уже вошел в каноны школ фехтования. Его автором считался Криол — поединщик овергорской десятки. Суть его была такова: обманными финтами и выпадами в верхний уровень боец отвлекал внимание противника, а после поражал того точным ударом в колено. В результате соперник уже не мог продолжать дуэль, и ему засчитывалось поражение. Другой вопрос был том, что Криол «стреножил жеребца» лишь в случаях, когда его выносливость или техника на уровень превышали возможности оппонента. Так что Скиндар задал далеко не праздный вопрос.

— Должно хватить, — ответил Риордан. — В крайнем случае разменяюсь. Приму рану.

— Как бы тебе не разменяться на укол в сердце. О-Ронг может прочитать тебя в бою. Все нужно будет исполнить очень чисто.

— Согласен, — подтвердил Риордан. — В любом случае, у меня нет иного выхода. Только так я сниму брата с Парапета, и мы оба останемся при этом живы.

— Насколько я понял, ты хочешь этим боем отправить его в отставку, — усмехнулся капрал в жесткие усы.

— Верно. Пусть займется чем-то другим. Моя мать будет довольна и, быть может, простит своего старшего сына. А я выполню условие военного договора и уступлю место молодым.

— Ладно. Твой план на бой принят за неимением лучшего. А теперь иди и отоспись. Как начальник учебной части, я отстраняю тебя на сегодня от тренировок. Накнийру я сам расскажу о твоей затее.

— Он заедет сегодня?

— Да. Обещался.

— Я должен его увидеть.

Скиндар отрицательно покачал головой.

— Накнийр в больших дозах может быть вреден для здоровья.

Риордан понял. Капрал опасался, что новый-старый визир вдребезги разнесет его план и не хотел, чтобы Риордан это слышал. Скиндар боялся, что это лишит Мастера войны уверенности в собственных силах.

— Я всего лишь хотел передать ему проект Большой реформы, — пояснил Риордан.

— А-а-а, так ты его закончил? Хорошо, я пройдусь с тобой до твоей комнаты и заберу папку. Заодно и прочту до того, как вручать Накнийру.

Когда они прощались на пороге каморки Риордана, старый капрал ласково потрепал по плечу Мастера войны.

— А теперь хорошенько выспись. Ты молодец и все правильно придумал. Но теперь тебе нужно все оставшееся время работать в паре с Криолом. Пусть заново поставит тебе свой коронный прием. А для того, чтобы с ним тренироваться, надо быть свежим. Ложись и постарайся заснуть.

На следующий день в Академии случилось то, что все поединщики давно ждали. Привезли боевое оружие.

По всему Овергору были разбросаны десятки оружейных мастерских. У большинства из них имелись собственные секреты работы со сталью, личные клейма и славная история. И каждый из них оспаривал у конкурентов право стать главным поставщиком Военной Академии. Поскольку контракт на поставку оружия для Парапета — это не просто большие деньги, это престиж и целая веха в биографии мастера. В течении всего года Скиндара заваливали образцами мечей, шпаг и сабель. Некоторые оружейники специализировались на изготовлении вражеских типов вооружений — протазанов, боевых молотов и копий. Овергор не использовал их в реальном бою, но последние недели тренировок проходили в условиях, максимально приближенных к Парапету, поэтому вооружение противников тоже шло в дело.

В результате из всех претендентов выбиралось несколько поставщиков, которые сначала ковали по одному образцу для каждого поединщика, а в назначенную дату привозили всю партию товара. Все бойцы первой десятки получали по пять экземпляров своего оружия. Каждый из них должен был ничем не отличаться от другого. Вес — идентичен до унции, толщина рукояти измерена до миллиметра, не говоря уже о геометрии клинка и гарды. Поединщики пробовали все пять образцов, после чего три передавались оружейникам Академии для заточки. Риордан не доверял эту задачу никому, кроме своих специалистов. В их руках оружие проходило несколько этапов заточки. Именно в руках, потому что работа со шлифовальным кругом исключалась. Сначала остроту лезвия выводили мелкозернистым бруском, а потом правили режущую кромку несколькими видами мусатов. Проверяли остроту оружия тремя различными тестами: сначала смотрели, как лезвие входит в тыкву, дальше проверяли клинок на бумаге и финальным было испытание волосом. Если меч или шпага проходили все три этапа проверки, то их признавали годными к работе.