— Зачем тебе еще одна аномалия? — спросила она, сурово глядя на новую постоялицу.

Змея мгновенно отползла ко мне, свиваясь кольцами у ног, будто ожидая моих указаний и не нарываясь сама. Такая милаха. Так бы и потрепал за ушком, если бы они у нее были.

— А ты бы разве отказалась от такой красоты?

— И на что способна эта красота? — подозрительно прищурилась наша мадам. — Надеюсь, не проползет ночью в комнаты и не передушит всех?

Всех точно не передушит — а вот тех, на кого укажет хозяин, вполне. Хотя вопрос, конечно, хороший. Змея у моих ног медленно подняла голову, словно понимая, что речь о ней. На что ты еще способна, крошка? Каждая аномалия может чем-то удивить.

Пару мгновений я вглядывался в удивительно разумные янтарные глаза, а затем в голове будто само собой прошелестело слово, складываясь в ответ.

— Правда. Она говорит, что может узнать правду.

— И какую правду? — не понял Глеб.

— А давай проверим, — предложил я и повернулся к Дарье: — Участвуешь?

«Давай спросим, — мигом оживился друг, — какого цвета на ней трусы!»

Дарья с подозрением покосилась на него, словно читая эти мысли. Весь вопрос лишь в том, что победит: здравый смысл или любопытство.

— Ладно, — наконец согласилась она, — но только один вопрос.

— Но любой, какой захочется, — вкрадчиво протянул Глеб и, пока она не одумалась, галантно вызвался первым.

Я послал мысленный приказ моей новой аномалии, и она начала неспешно свиваться вокруг него кольцами — не настолько сильно, чтобы причинить вред, но довольно плотно, чтобы он не вырвался. Темные кольца оплели Глеба от ног до груди, как толстые веревки — снаружи остались только шея и голова.

— Да меня так бабы не обнимают… — пробормотал он, немного опешивший от подобного расклада.

Глядя на эти прочные путы, я ненадолго задумался, чтобы спросить. Нужен вопрос, на который ему захочется соврать. Проблема в том, что Глеб в принципе мало врет, выдавая через рот все, что созревает в мозгах — причем без фильтрации. В детстве я даже думал, что у него мозг сросся с языком.

Пока я размышлял над вопросом, меня опередила Дарья.

— А тебя посещает мысль о том, чтобы пробраться ночью ко мне в комнату, когда я сплю, и надругаться надо мной? — выдала она.

— Посещает, — без раздумий ответил друг.

Могла бы и так спросить, он бы то же самое сказал.

— Так и знала, — проворчала она, пока кольца плавно сползали с Глеба.

— А зачем ты это спросила? — приосанился он. — Дверь откроешь?

— Еще один замок поставлю!

Вот же мадам неприступность.

— Твоя очередь, — я повернулся к ней. Посмотрим, что ты скрываешь.

— Один вопрос, — напомнила Дарья, складывая руки вдоль тела. — Один!

Однако, не спеша к ней приближаться, аномалия немного нервно взглянула на меня, будто спрашивая, что делать. Если Глеба обвила сразу без всяких колебаний, то здесь застыла, чувствуя силу Темноты. Крошка явно не для проверки сильных колдунов — их безнаказанно этой змейкой не попытать. Но для кого-то слабенького и обычных людей вполне подойдет.

Однако раз уж устроили минутку откровенности, то сейчас можно. Я отправил мысленный приказ, и аномалия осторожно обвила нашу мадам толстыми темными кольцами, словно взяв в плен.

«Спроси, — тут же завелся Глеб, — интересую я ее как мужик или не интересую. Или еще проще: хочет она меня или не хочет?»

«Давай с этим ты разберешься сам.»

«Тогда спроси, когда у нее был первый раз!»

Я же выбрал вопрос, на который ей будет ответить честно еще сложнее.

— Почему тебя в Синоде отправили в отпуск?

Дарья поморщилась.

— Лучше бы спросили что-то непристойное, — несколько секунд она медлила, будто борясь с собой, а потом вздохнула и не стала сопротивляться: — За попытку застрелить бывшего начальника. Все, — с легкой досадой бросила она змее, — уйди!

— О, а ты оказывается плохая девочка, — ухмыльнулся Глеб.

— И за что пыталась? — уточнил я, пока темные кольца торопливо сползали к моим ногам.

— Один вопрос, — ворчливо напомнила наша мадам. — И теперь твоя очередь.

Желая сравнить ощущения, я разрешил, и змея послушно обвила меня, касаясь очень нежно, словно не желая надавить лишний раз и доставить дискомфорт. В этом коконе из колец оказалось удивительно уютно и приятно, как в одеяло закутался. Янтарные глаза взглянули на меня, будто спрашивая, удобно ли. Конечно, такое спец-обслуживание только для хозяина — с остальными она не была так щепетильна.

«Какую бы гадость, — сразу же задался вопросом Глеб, — у тебя спросить?»

«Ты уж как-нибудь определись, — с иронией отозвался я. — Или мне тебе подсказать?»

Но любую его гадость опередила Дарья.

— Как ты на самом деле относишься к отцу?

Отличный вопрос. Миг — и голову сжало тугим кольцом, словно поскребло чем-то острым по извилинам и вытянуло, как щипцами, наружу мысли, о которых я даже и не думал. А затем потянуло и слова. В принципе, я мог и не говорить, остановить этот поток силой, но не хотелось делать змейке больно. Она ведь для меня старалась.

— Мне кажется, я всегда его любил больше, чем он того заслуживал. И может быть, где-то в глубине души до сих пор люблю. И ненавижу, что ничего не могу с этим поделать.

Договорив, я слегка кивнул, и аномалия плавно сползла к моим ногам. А хороша чертовка. Я, может быть, даже самому себе бы так не ответил. Сообразив, что команд больше не будет, крошка неспешно слилась с моей тенью. Конечно, размерами на крошку она не тянула, но была такой милой и отзывчивой, и хотя без труда могла придушить кого угодно, все равно прижималась за защитой ко мне. Особенно мне нравилось, как ласково она смотрела на меня и как нежно растворялась в моей тени.

С улицы внезапно донеслась волна испуганных вскриков. Во двор зашли дородные тетушки со швабрами и ведрами, и тут же, видимо, желая реабилитироваться за недавнее поражение, из тени вылетела загребущая грабля и помчалась на них.

— А ну, кыш! — прикрикнул я на поганца в окно.

Он дернулся и с обиженным видом исчез за углом. Из плюсов — стал понимать приказы гораздо скорее и без дополнительных тумаков.

К счастью, тетушки оказались не из робких и испугаться не успели — лишь сплотились, выставив швабры перед собой, и боевым отрядом ринулись к крыльцу. Похоже, за утроенную плату кое с чем они готовы смириться. Не успели работницы войти в дом, как в моем кармане задергался смартфон. Звонил знакомый лавочник из Лукавых рядов, чтобы сообщить, что амулет, который я заказывал для Ули, готов и его можно забрать в любой момент. В общем, жизнь стремительно налаживалась.

— Мессир, — во всей этой суматохе ко мне подошел Савелий с наисерьезнейшим видом, — мы можем поговорить?

Дозрел-таки. Еще во дворе я заметил это его выражение крайней обеспокоенности, будто весь мир вот-вот схлопнется, как карточный домик. Любит же он драматизировать.

Вдвоем мы прошествовали в мой кабинет, и я закрыл дверь.

— Мессир, — едва мы остались без лишних ушей, заговорил приказчик, — у нас есть специальные люди для обеспечения безопасности и решения конфликтов, которые иногда возникают в работе. Всякое бывает, сами понимаете. Если сочтете нужным, я могу перенаправить их к вам сюда.

Да, действительно такие люди у нас есть — они охраняют склад со скверной и сопровождают поставки. Вот только если про Савелия отец говорил, что колдун он «никакой», то про этих «ну хоть какие-то». Оно и неудивительно: сильные колдуны на такие задачи попросту бы не пошли.

— И что, твои специальные люди смогут справиться с сильным колдуном?

— Ну вы же знаете, они не такие сильные, — отозвался приказчик.

— А с мощной аномалией?

Савелий практически дословно повторил предыдущий ответ. Тогда на хрена они вообще здесь нужны? Только если полчища обычных людей придут, чтобы разгромить мой дом, с вилами и граблями — но до такой стадии народной любви я доходить не планирую. Если же речь о базовой безопасности, то для этих целей у меня есть Харон — настолько, насколько ему хватает мозгов, а он вообще-то не такой тупой, каким себя обычно выставляет. И его одного вполне достаточно, чтобы раскатать по траве всех твоих специальных людей.