Риордан вдруг вспомнил себя молодого. Этому типу подобного рода душевные коллизии не доставили бы проблем. Прав Сирсонур, тогда он был совсем другим человеком. Его сердце походило на черствый сухарь, который нельзя размочить даже водопадом слез. Теперь его словно предварительно выполоскали в воде. Он стал более чувствительным и даже мягким. Что с ним такое? Тревожные предзнаменования. Это из-за любви? Или действительно пришло время, когда в тебе все меньше бойца и все больше обычного человека?
Когда Риордан вышел из на свою улицу, но невольно бросил несколько взглядов по сторонам. А не стоит ли там одинокая стройная фигурка? Он не хотел видеть Ноа и одновременно жаждал разглядеть в сумерках ее силуэт. Но никого не было.
В доме он привычно осведомился о письмах на свое имя. Как же будет тягостно читать ее ответ, но через это придется пройти. Или может быть она найдет такие слова, которые поколеблют его уверенность в собственной правоте? Он верил, что поступил благородно, когда сделал шаг назад и предоставил двух влюбленных друг другу, но безумно хотел, чтобы его разубедили.
Парень-посыльный ответил, что никакой корреспонденции не было.
— А ты отвез в Глейпин мое письмо утром?
— Да, господин.
— Передал лично в руки?
— Да, на пороге двадцать девятого подъезда. Стражники вызвали ее, и я отдал ваше письмо, господин.
Риордан вздохнул. Ноа тяжело переживает их разрыв, раз не нашла сил написать ответ. Ему стало жаль девушку, захотелось утешить. Но ей тоже придется пройти через страдания, как и ему самому. Она любит Жаневена. Жаневен любит ее. Вот и все уравнение.
Но на следующий день от нее тоже не было письма. И на следующий. Против воли на Риордана нахлынула волна ожесточения. И что? Все так и закончится? Никакого прощального письма, ничего в ответ? Он тут же возразил самому себе: разве все прошло не так, как тебе хотелось? Любые письма или разговоры мучительны. Они сбивают с толку.
Но внутренний голос с обидой возразил, что слишком безропотно она все восприняла. И пришла новая горькая мысль: для нее разрыв стал избавлением. Теперь все ясно, и ей уже не приходится обманывать себя.
— Ну? Какие доказательства тебе еще нужны? — спросил он вслух. — Ты был прав. Ее поведение все подтверждает.
«Быть с тобой, принадлежать тебе — это все, что мне сейчас нужно». Недели не прошло с этого ее письма, а как все изменилось! В его душе была весна, распускались листочки, а теперь там мрачная ночная вьюга.
Риордан переживал муки разрыва в одиночку. У него не было никого, с кем он мог бы облегчить душу. Наконец, в четверг в Академию прикатил Сирсонур, чтобы провести теоретическое занятие по боевой десятке Крайоны. Вновь звучали имена О-ронга, Айнора и Фрегонура. Скиндар делал пометки в блокноте, чтобы внести изменения в программы тренировочных поединков.
— Похоже «рогрейна» они готовили специально под тебя, — бросил он Риордану. — Мастер Бишоп будет подгадывать, чтобы вы встретились уже в первом раунде.
— У него шпага, у меня тоже шпага, — спокойно ответил Риордан. — Нужно помочь Бишопу. Чем быстрее я его пройду, тем быстрее все поймут, чем закончится кампания. Давай запишем меня в начале списка. Быстро прикончу этого варяга и начну думать о чем-то более интересном.
Риордан провожал Сирсонура до ворот Академии. Там он не выдержал и рассказал другу о переживаниях последних дней.
— Представляешь? Ни письма, ни записки. Как будто все так и должно быть.
— Непостоянство — имя твое женщина, — сказал Сирсонур и приобнял товарища, чтобы его утешить.
— Тоже изречение из мертвых книг?
— Угу. Там иногда можно прочитать весьма мудрые мысли.
Чтобы окончательно изгнать Ноа из своего сердца Риордан решил «отрезать демону хвост». Так говорили в его родном Вейнринге, когда хотели избавить от надоедливых мыслей о чем-то, или о ком-то. Нужно просто не разрешать себе думать о предмете. Едва приходит воспоминание о Ноа, как нужно гнать его от себя. Переключаться на что-то другое. Тем более Риордану было о чем поразмыслить — война с Крайоной приближалась день ото дня.
В пятницу он снова подписывал увольнительные. От Жаневена было прошения опять перенести выходной на субботу. Это был день, когда Ноа отпускали из Глейпина. Риордан даже почему-то не удивился.
— Этот тип наглеет, — сказал Скиндар, заметив, как застыла рука Риордана над листом бумаги. — Как будто рассчитывает на особое отношение.
— Вероятно, на то есть причины, — с наигранной беззаботностью ответил Мастер войны и не колеблясь подмахнул прошение.
В субботу Риордан вместо разминки сам оседлал Демона и уехал на целый день из Овергора. Он навестил могилы товарищей и брата в Парке Монументов, а после насквозь проскакал лес, окружающий Охарн, и выбрался на берег О-Лири. В излучине реки артель рыболовов как раз забрасывала сети. Мастера войны тотчас же узнали и пригласили на уху. Риордан согласился с одним условием — он готов разделить трапезу с рыболовами, если предварительно разделит с ним тяжелую работу.
В итоге он целый день провел, вытаскивая из ячей блещущих серебряной чешуей рыбин, а ближе к вечеру рыбаки разожгли костер и наварили целый казан похлебки. Они пили обжигающий горло деревенский самогон, а Риордан чокался с ними клюквенным киселем. Под звездным одеялом текли застольные истории. Он рассказывал о битвах, о боевых товарищах, сложивших головы во славу Овергора, но ни разу не коснулся словом ни одного своего боя. Работяги слушали его затаив дыхание. И Риордан, наоборот, впервые за последнюю неделю дышал полной грудью и понимал, что этот вечер запомнится его случайным знакомым надолго. Они будут передавать эти притчи родным и знакомым и, как это обычно бывает, из них постепенно сплетется очередная легенда о Риордане. Бесстрашном воине, который не брезговал обществом простого люда и наравне со всеми тянул из воды застрявший на коряге невод. Они не могли знать, что сейчас отдают ему гораздо больше, чем он им, потому что сегодня они спасали его от самого себя. От тягостных мыслей. От режущих душу фантазий. От всего, что он хотел в этот день оставить вдали от своего разума.
Вернулся он домой поздно и с приятной от усталости истомой по всему телу.
Наутро Скиндар пожурил его за скачки.
— Не стоит делать так за месяц до резни. Ты грузишь приводящие мышцы бедра. А они должны быть не закрепощены, потому что отвечают за скорость бокового маневра.
Когда Риордан переводил дух на одной из скамеек перед главным зданием Академии, он заметил, что к нему подошел Жаневен и топчется неподалеку, очевидно боясь начать разговор.
«Этого еще не хватало, — подумал Риордан. — Этот олух хочет поблагодарить меня за самопожертвование, не иначе».
Коротким кивком он пригласил кадета к себе. Руки Риордана свободно лежали на коленях и были заметны вздувшиеся на кистях синие вены. Мокрая от пота прядь волос до половины скрывала спиральную татуировку на его щеке. Мастер войны выглядел измотанным, тогда как его рослый поединщик едва вспотел, хотя провел точно такую же тренировку.
— Мастер, я хотел бы выразить вам свою благодарность, — начал Жаневен.
" Ну, вот", — с тоской подумал Риордан. — «Как я и думал».
— Ваши деньги спасут дело моих родителей. Их хватит, чтобы оплатить пошлину короне. Останется даже на первые пробы. Мы закупим буры, которыми сверлят породу, а также адский порошок. Его засыпают в просверленные отверстия, потом с грохотом откалывается глыба. И сразу видно, какое качество нефрита на срезе. Я буду говорить с отцом, чтобы он включил вас в долю.
— С ума сошел? — перебил его Риордан. — Какая доля? И какие деньги?
— Ну те, которые вы передали мне через Ноа. Я встречался с ней в субботу…
— О, вот это скорость, — вырвалось у Риордана. — Вот что значит не тратить время попусту.
— Я вижу, что вызвал ваше неудовольствие, — смешался Жаневен. — Но я всего лишь хотел поблагодарить…
— Не меня тебе стоит благодарить. Эти деньги принадлежат Ноа. Ей и скажи спасибо. Впрочем, сами разберетесь, — медленно проговорил Риордан, думая о своем.