Как нефритовый валун на приисках родичей Жаневена раскололась его последняя надежда. «Ты сам подал ей мысль» — крикнул в его голове внутренний голос. — «Так чего же негодуешь»? Риордан согласно покачал головой, не обращая внимание на Жаневена. «Все так» — ответил он совести, с которой беседовал (а чей же еще это мог быть голос?). — «Но все равно эта практичность ранит. Без причины. Без чьей-то вины. Ранит и все».

— Ноа мне сказала совсем другое, — Жаневен выглядел сбитым с толку.

Риордан понял. Она не рассказала ему главное. Теперь парню, получившему главный приз в игре под названием «любовь» придется на какое-то время стать подушечкой для иголок. Ноа будет вымещать на нем свое разочарование. До тех пор, пока чувства не возьмут свое. Но это уже касается их двоих. И совсем не касается поединщика по кличке Бесноватый, которому через месяц с небольшим придется нести на кончике своей рапиры смерть.

— Мне безразлично, что тебе рассказала Ноа. Ты слышал, что сказал я. И довольно об этом, — голосу Риордана вернулись обычные интонации, от которых люди, слышавшие его, вытягивались в струнку. — И не вздумай болтать в Академии о том, что случилось.

— Болтать? А что случилось? — лицо Жаневена выглядело, как синоним слова «растерянность».

— Не изображай олуха. Насколько мне известно, здесь к тебе неплохо относятся. Но все переменится, когда ты начнешь трепаться. Парни из первой десятки могут решить, что твоя роль в этой истории не слишком благовидна. А эти люди… Ты же трахнул Смерть?

— Да, — потупившись ответил Жаневен.

— А они годами смотрят на мир сквозь ее мертвые глазницы. И если они решат, что моей репутации нанесен хоть малейший урон, то твоя душа мгновенно предстанет перед Высшим судьей. Я не хочу, чтобы на флагштоке Академии появился черный флаг. Ты знаешь, что это значит?

— Да, — глухо ответил Жаневен.

— И я не хочу отправлять погребальную пенсию в Венбад. Вряд ли твоих родителей обрадуют эти деньги. Так что радуйся своему счастью и ни слова о нем. Понял? Ты заикался о какой-то доле? Забудь. И будьте счастливы с Ноа.

— Счастливы? С Ноа???

— Я все сказал.

Ноги Жаневена заплетались, когда он шел от Мастера войны. При этом парень выглядел потерянным, словно не понимал, о чем с ним сейчас говорят. Но Риордану было наплевать. Хватит. Он и так влез в это дело так, что с трудом выбирался. Пусть тешатся своими чувствами. Они — люди, им это позволено. А для него остались только Золотые ворота и Парапет Доблести, что начинается сразу за их тяжелыми ставнями.

Новый подельник для Академии. Новые тренировки, крики зрителей на Галерее, новые ставки на успехи и неудачи. И вновь у ворот остановилось квадратное страшилище о четырех колесах, откуда выбрался начальник тайной полиции.

— Вам пора пустить сюда рейсового извозчика, — такими словами Риордан приветствовал Сирсонура, когда тот миновал охрану. — Куда ты хочешь забрать меня на этот раз?

— Всего лишь к тебе домой.

Лицо Сирсонура сияло радостью и торжеством.

— Вот как?

— Да. Собери домочадцев. Через полчаса мои люди доставят к тебе Роллована. Будет оглашено завещание Фоша.

— Погоди. Оно же отложено до завершения крайонской кампании.

На хитрую физиономию начальника тайной полиции легла печать серьезности.

— Этой ночью на контору Роллована был предпринят налет. Вскрыли одну из трех дверей хранилища и частично раздолбали боковую стену. Снесли базальтовые плиты, но уперлись в стальной лист. Начали сверлить, но сломали два бура. В общем, налетчики убрались оттуда несолоно хлебавши.

— Что искали?

— А как сам думаешь?

Риордан поцокал языком.

— А эти парни не шутят.

— Не шутят? Да они в полном отчаянии, раз решились на такое, — зло хохотнул Сирсонур. — Теперь мы их точно возьмем. Орудовала целая банда. Таких спецов в Овергоре пересчитать по пальцам одной руки. Я из них всю душу вытрясу. Размотаем нитку с клубка в лучшем виде. Завещание теперь и не понадобится.

— Кстати о завещании, — напомнил Риордан. — Значит, Роллован решил нарушить последнюю волю Фоша. А как же хваленые принципы?

— Собственная шкура оказалась дороже. Этот Роллован кто угодно, но только не дурак. Он всего лишь самонадеянный индюк. И теперь понял, что заблуждался. Суди сам! К нему пришли опасные люди по приказу других опасных людей. Искали, но не нашли. Каков будет следующий ход? Сам Роллован! Или его близкие. Они ни перед чем не остановятся. Время пошло на часы. Это ясно и для нас, и для Роллована. Что снимет его с крючка? Только обнародование завещания. Так что через полчаса ты узнаешь последнюю волю своего эконома, дружище.

Стоячий воротничок узкого сюртука наверняка натирал Ролловану шею. Он зашел в гостиную особняка Риордана, сжимая под мышкой коричневый портфель. Вслед за ним на паркет шагнули два агента тайной полиции, но Сирсонур выразительным кивком отослал их обратно во двор.

Риордан предложил нотариусу чаю, но тот отказался и предпочел сразу перейти к делу.

После всех формальных слов и удостоверений, что его доверитель находился в здравом уме и твердой памяти, Роллован огласил размеры состояния Фоша. Оказалось, что эконом Риордана обладал капиталом, превышающим восемнадцать тысяч золотых.

Всеобщий вздох изумления, а посыльный даже присвистнул.

После монотонного перечисления активов нотариус перешел к разделу имущества покойного. Третью часть Фош оставил своим дочерям, которые ныне проживали на территории королевства Фоллс.

— Ого. А я и не знал, что у старика были дети, — брякнул Сирсонур.

— Они никогда не были близки. Фош не являлся примерным родителем, — тихо сказал Риордан, чтобы не прерывать нотариуса.

Еще треть состояния эконом завещал разделить поровну между остальными слугами дома Риордана. Тут пришлось ненадолго прерваться, потому что Гадна едва не лишилась чувств, когда узнала, что с этой минуты является богачкой.

Оставшуюся треть наследовал сам господин Фоша, на службе у которого, по словами старика, ему удалось скопить столь значительный капитал. Риордан же становился душеприказчиком своего эконома, и именно ему Фош вверял право окончательно разделить все активы между наследниками.

— Как впечатление? — поинтересовался Сирсонур. — Ты стал богаче на шесть тысяч королей или больше.

— Честно говоря, не знаю, что и сказать, — пробормотал Риордан. — Но теперь я понимаю, почему Фош решил отложить дело до окончания войны. Мне совершенно некогда заниматься всей этой дележкой.

— О, не стоит волноваться, — тут же встрял Роллован. — Один из стряпчих Фоша за умеренную мзду с удовольствием возьмет на себя эти хлопоты. Вам нужно лишь подписать договор, который я берусь составить за несколько часов.

— Так. Неужели на этом все? — уточнил Сирсонур.

В голосе начальника тайной полиции прозвучало понятное недоумение. Завещание не проливало никакого света на мотив убийства. И в нем решительно не было ничего такого, за что могли пытаться вынести контору Роллована.

Нотариус заглянул в свой портфель.

— Тут еще бумаги. Договора со стряпчими, разные купчие и остальные документы, касающиеся сбережений покойного.

— Ничего не понимаю, — прошептал Сирсонур.

— Все относительно завещания, — уточнил Роллован. — У меня есть еще один конверт, который я обязан вручить лично в руки Мастеру войны.

— Ага! — торжествующе воскликнул Сирсонур. — И что в конверте?

Роллован в недоумении изогнул бровь.

— Понятия не имею, — холодно ответил нотариус. — Я не знаком с его содержимым. Но к капиталу доверителя это послание не имеет отношения.

Риордан взял из рук нотариуса небольшой конверт. На ощупь там находилась всего пара сложенных вдвое листков бумаги.

— Я должен распечатать его публично? — спросил Риордан. — Понимаете, я не дока в подобных вопросах.

— О, совсем не обязательно, — нотариус отрицательно покачал головой. — Впрочем, поступайте, как знаете. Полагаю, что вы захотите ознакомиться с содержимым конверта наедине. На этом моя миссия закончена.