Следом по дому разнесся топот ведьмочкиных ног, но нагнать Харона было не так-то легко. Вообще, за последние несколько дней он совсем обнаглел — приезд девчонок словно вывернул что-то внутри поганца, и он проявил свой характер во всей красе. То и дело по дому летали визги Ули, которую эта зараза доставала по мелочам, ходя за ней по пятам, как ее собственная тень, и втихаря пугая — выскакивая навстречу из-за очередного угла. Трогать ее Харон остерегался, вняв моим предупреждениям, а вот мотать нервы — всегда пожалуйста. Раз даже устроил ей театр теней — прямо в нашей спальне, показывая гигантскими пальчиками на стене то одного, то другого довольно неприглядного монстра. И где только освоил такое искусство?
В первое время визгов было много, а потом они становились все тише и реже, сменившись под конец короткими вскриками — скорее неожиданности, чем испуга. Уля уже знала, что этот поганец ничего ей не сделает, но докучал он знатно.
С Агатой же он выбрал иную тактику: резко подскакивал и вырывал у нее что-нибудь из рук, вынуждая носиться за собой по дому и вопить. А всякий раз, когда, залепив по этим загребущим пальчикам, она у него что-то отбирала, поганец показывал ей свой любимый фак и гордо удалялся в тень, оставляя ведьмочку негодовать. Зато у нее больше не было возражений, чтобы ему хорошенько наподдать.
А вот от меня этот зачаточный разум удирал, едва оказывался в поле моего зрения, понимая, что я снова буду запихивать его в свою тень. Насильно туда пока что помещались два пальца, а потом он вырывался и сбегал, как капризный, плохо воспитанный пес, на чью дрессировку нужно время. Полная противоположность моей змейке, которая, несмотря на грозные габариты, оказалась крайне застенчивой, предпочитая скромно сидеть в моей тени и никого не трогать. Лишь время от времени крошка появлялась рядом со мной в кабинете, укладываясь по полу кольцами, словно грея их на солнышке, и быстро исчезала, стоило кому-то заглянуть.
Но перемены коснулись, конечно, не только Харона — с приездом девчонок быт стал постепенно налаживаться. Из Лукавых рядов доставили защитные серебряные брошки для временной прислуги, чтобы им было легче переносить мой дом. Хотя эти дородные тетушки и так довольно крепко стояли на земле, думая лишь о готовке, уборке и стирке — совсем не амбициозные сенные девки, имевшие планы еще и на хозяев. Вообще, прислуга в городе есть и помоложе, но варианты помоложе и покрасивее Уля даже не рассматривала — просто наняла этих тетушек со словами «такие лучше работают», «они берут меньше» и «в конце концов, ты сказал, что я здесь хозяйка». Вот как ревностно моя хозяйка относится к своим задачам.
Глеб само собой выписал ей на эту тему, а потом, получив закономерный ответ, пришел жаловаться ко мне.
— Она, видите ли, сказала, что нанимает сюда работниц, которые будут работать, а не ублажать хозяев!
— Вообще-то логично, — заметил я. — Мужской клуб хочешь открыть ты, а не она.
Хотя у нее, пожалуй, это бы получилось быстрее.
— Эх, — вздохнул друг, — вот бы мне кто на это кредит дал…
Да кто же тебе на это даст кредит? Это все равно что диабетику дать кредит на кондитерскую. Так что ему оставалось довольствоваться чужими клубами и случайными туристками.
— Отдай, кому сказала! — продолжали долетать вопли Агаты из гостиной. — Зачем тебе это?..
Следом раздались грохот мебели, топот ног и скрип моей двери, задетой очередным снарядом — воюющая парочка пронеслась мимо кабинета. Хорошо хоть, ко мне заглядывать не стали — а заглядывали ко мне постоянно. Я в полной мере оценил, что такое быть хозяином большого дома, и даже немного посочувствовал дяде, чьи владения пока что побольше. В последние дни меня буквально все рвали на части: Савелий непрерывно приносил документы на подпись, возобновляя рабочий процесс; ведьмочка, которая по настоянию бабушки стала ездить на какие-то занятия, рвалась продемонстрировать мне полученные знания. Ну а наш Святейший Синод кругами ходила около моего кабинета, наблюдая за тем, как я осваиваю отцовскую книгу — словно проверяя, не превратился ли я еще в монстра. В этот плотный поток умудрился втиснуться даже Вяземский, позвав на открытие нового развлекательно-увеселительного комплекса, который, несмотря на пафосное название, оказался обычным стрип-клубом. А их в столице настолько много, что каждая вторая девушка уже казалась стриптизершей. Но тем не менее мы съездили и оценили.
Однако самую суровую конкуренцию за мое внимание устраивали Глеб и Уля по вечерам. Один всеми силами пытался вытянуть меня из дома, другая не менее рьяно старалась в нем оставить.
— Костя сегодня мой, — обычно начинал вечер Глеб.
— Извини, конечно, — мигом возражала Ульяна, — но у меня сегодня на него планы.
— У меня вообще-то тоже планы, — парировал друг.
Дальше шло соревнование планов, где каждый изощрялся, как только мог. Благо, ни один из проигравших не обижался. Глеб всегда находил, чем себя занять, а к Уле я возвращался после любых похождений — нигде, кроме нашей постели, я не спал. Вот такой я примерный семьянин.
В свободное от притязаний на меня время я занимался: с помощью упражнений отца разгонял энергию по телу, изучал сделанную им книгу, тренировал ставшую чуть погуще дымку. Темнота с каждым днем давалась все легче, откликалась все охотнее и все больше слушалась. Учителя тоже приходили — такие же бесполезные, как и первый. Дабы не терять время, с помощью Харона я стал устраивать им тест на профпригодность. В итоге газон перед домом безвозвратно помялся, а поток желающих меня учить предсказуемо иссяк. Так что я с головой нырнул в самообразование, периодически трепля вопросами бабушку Агаты — благо, наша старушка всегда не против поумничать.
В один из таких моментов, когда я занимался в кабинете, вопли Агаты, носившейся за граблей по дому, внезапно затихли, и из гостиной раздался знакомый женский голос — точнее, перебранка из знакомых женских голосов.
— Я к мессиру Константину! — возвестила гостья.
— Извините, — отозвалась Уля, — но если вы по найму, то набор прислуги уже закончен.
— В смысле? — следом послышался взрыв возмущений. — Я не прислуга! Как меня можно вообще за прислугу принять? Я ведьма!
— Ведьма у мессира Константина тоже есть, — заметила Агата, явно закончившая свою битву с Хароном.
— Можно подумать, я собираюсь его скверной мазать, — огрызнулась гостья, которую, к слову говоря, я сразу узнал.
Мои девчонки словесно трепали одну из близняшек — и я даже сразу понял какую.
— А, — ехидно протянула Агата, — то есть пришла сразу за слиянием?
— Да почему я вообще должна отчитываться, зачем пришла! — возмущалась Анфиса. — Что, нельзя меня просто к нему проводить?
— Следовало бы предупредить о визите, — наставительно заметила Дарья, включившись в трепку вместе со всеми. — День мессира достаточно занятой.
В последнее время наша мадам вообще заметно расслабилась — расхаживая все чаще в обычной одежде вместо голубого креста на плече и уже не столько наблюдая, сколько участвуя в жизни дома.
— Подождите, — невозмутимо добила Уля, — уточню, сможет ли мессир вас принять.
Затем раздались мягкие шаги и тактичный предупреждающий стук в мою дверь.
— Мессир, к вам посетительница, — с легкой иронией сообщила моя хозяюшка, заглянув в кабинет. — Проводить или выпроводить? — судя по голосу, второе она бы сделала охотнее.
— Заводи, — усмехнулся я.
Сурово косясь на Ульяну, в проем тут же протиснулась одна из близняшек — странно, кстати, что одна. Дверь плавно закрылась с той стороны, оставляя нас наедине, и Анфиса картинно замерла посреди кабинета.
— Что, в рабство пришла сдаваться? — полюбопытствовал я.
— Ага, сдашься тебе, как же, — проворчала она. — Сначала на улице не пойми что, потом бабы эти. Что-то для рабынь они слишком наглые… Кто они вообще?
Куда интереснее было другое. Я неспешно оглядел аккуратную светлую косу на плече, бежевую блузку и в тон ей бежевые брюки — что примечательно, не грязные и не мятые. А ведь не так много посетителей способны проникнуть сюда самостоятельно — без опознавательных визгов с улицы, потрепанной по земле одежды и застрявшей травы в волосах. Близняшка же выглядела чистенькой и свеженькой — давно незваные гости не заявлялись в мой дом в таком виде.